Поместье. Книга II - [10]
Ничего не поделаешь, нужно терпеть. Женился — живи с женой, деваться некуда. В этом обществе правит голова, а не сердце. Любая бумажка в канцелярии или архиве весит больше, чем любые чувства. Но как Ципкину отказаться от Клары? Его связывает с этой женщиной множество невидимых нитей — целая сеть, из которой нелегко выпутаться, которую нелегко разорвать.
Во-первых, Ципкин действительно виноват, что Клара разошлась с Калманом. Из-за него, Ципкина, женщина осталась без мужа, а ее сын стал сиротой при живых родителях. Во-вторых, дочка Клары, наверно, действительно от него. Она очень похожа на Александра, и есть в ней даже что-то от его матери и бабки Рейцы. Случайностью такого сходства не объяснишь. В-третьих, как жить с этой Сабиной? Клара — огонь, Сабина — лед. Клара любит людей, а Сабине никто не нужен, она даже своих родных терпеть не может. Только читает, да копается в себе, да носится со своей меланхолией, как курица с яйцом. В душе Ципкин знал, что без Клары у него не будет и Сабины. Только благодаря тому, что он проводит с Кларой пару часов в неделю, у него есть и дом, и место. Если он бросит Клару, то с Сабиной тоже придется разойтись. И что он тогда будет делать? Ему уже за тридцать. Стать каким-нибудь учителишкой? Он все упустил. Даже окунуться в революцию — и то слишком поздно…
Это произошло воскресным утром. В воскресенье фирма закрыта, можно подольше поваляться в кровати. Ципкин жил в большой квартире на Новосенаторской. Сабина педантично обустроила четыре комнаты и кухню. На окнах спальни висели и занавески, и гардины. Над кроватью — пейзаж Жмурко, стены обиты светло-желтым шелком. Сабина поставила в комнате аквариум с золотыми рыбками и пальму в кадке. На кафельной печи поблескивал золоченый карниз, на паркете лежали два китайских ковра. Хотя Сабина частенько высмеивала чужие квартиры и говорила, что они обставлены вульгарно, Ципкин считал, что у нее самой очень посредственный вкус. Она слишком доверяла журналам по домоводству, потому и натащила в дом всякого барахла. Сабина в ночной рубашке полулежала на кровати возле окна, опершись крупной головой на две подушки и прикрывшись шелковым одеялом. Ципкин тысячу раз ее предупреждал, чтобы не читала в потемках, но, едва открыв утром глаза, зевнув и откашлявшись, она хваталась за книжку. Ципкин сел и посмотрел в окно. В щель между гардинами светило летнее солнце, но раздвигать их полностью Сабина не разрешала. Во-первых, напротив живут «малосимпатичные люди», во-вторых, мебель выгорает. Вдруг раздался стук в дверь, и служанка Бася внесла телеграмму. Ципкин прочел: «Выезжаю сегодня двенадцатичасовым тчк приезжаю завтра час дня Петербургский вокзал целую Соня».
3
— От кого телеграмма? — спросила Сабина.
— От сестры. Сегодня приезжает.
— Соня? Что ей надо?
— Наверно, дома что-то случилось.
— И куда ее девать? Ты прекрасно знаешь, у нас для нее места нет.
— Почему? У нас четыре комнаты.
— И где я ее положу?
— На оттоманке в гостиной.
— Я не собираюсь превращать гостиную в спальню. Даже не думай. Оттоманка — чтобы сидеть, а не лежать.
— Ну, тогда я ее в гостиницу отвезу.
— А платить кто будет? Ты, что ли?
— Кто-нибудь да заплатит.
— Кто? А может, ты ее к своей Кларе повезешь?
— Опять начинаешь с утра пораньше?
— Ничего я не начинаю, и утро ничем не хуже вечера. И что эти провинциалки лезут в Варшаву? Здесь Польша, а не Россия. Кому эти литваки[21] тут нужны? Правы антисемиты, они помогают русифицировать Польшу.
— Соня Польшу не русифицирует.
— Она говорит по-русски. Они все говорят по-русски, и она одна из них. Это все из-за них. Александр, не думай, что меня можно обмануть. Я таких девиц насквозь вижу. Пускай мужиков агитирует.
Ципкин бросился на кровать.
— Она сюда даже не придет! И не говори о ней так!
— Я говорю правду, мой дорогой, чистую правду. «Израэлит» на погромы жалуется. Еще бы не было погромов, когда всякие идиотки хотят устроить революцию. И что ей мужики? Насколько я знаю, она ни разу в жизни рук не замарала. Ходила в киевскую гимназию и собирала фотокарточки в альбом. Никто ее не эксплуатировал, она сама паразитка.
— О Господи! Ты прекратишь когда-нибудь или нет? Она моя сестра, и она не к тебе приезжает. Встречу Соню на вокзале, ты ее даже не увидишь.
— Когда ты ее встретишь? Сегодня мы должны с Кубусем к маме пойти.
— Придется тебе без меня пойти. Поезд в час.
— В час? Значит, тебя целый день дома не будет. В три у нас обед. Воскресенье — единственный день, когда мы можем побыть вместе. Ты и так каждую свободную минуту стараешься провести со своей кокоткой.
— Сколько можно! Надоели мне эти разговоры хуже горькой редьки.
— Значит, тебе можно делать что угодно, а мне и сказать нельзя? Нет уж! В общем, поведешь ее к той — можешь не возвращаться. Оба там и оставайтесь. Это мое последнее слово.
— Хорошо, если и правда последнее…
Ципкин накинул халат и пошел мыться. В квартире была ванная. Два раза в неделю, по воскресеньям и средам, служанка растапливала печь и грела воду. Дверь детской распахнулась, и в коридор выбежал Кубусь. Бонна выскочила за ним, но, увидев Ципкина, негромко вскрикнула и попятилась назад. Ребенок был очень похож на мать: маленького роста для своих лет, коренастый, с такой же крупной головой на тонкой шейке и русыми волосами. Точь-в-точь как Фелюша, он обхватил отцовские колени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Роман "Шоша" впервые был опубликован на идиш в 1974 г. в газете Jewish Daily Forward. Первое книжное издание вышло в 1978 на английском. На русском языке "Шоша" (в прекрасном переводе Нины Брумберг) впервые увидела свет в 1991 году — именно с этого произведения началось знакомство с Зингером русскоязычного читателя.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
В этом романе Хаима Граде, одного из крупнейших еврейских писателей XX века, рассказана история духовных поисков мусарника Цемаха Атласа, основавшего ешиву в маленьком еврейском местечке в довоенной Литве и мучимого противоречием между непреклонностью учения и компромиссами, пойти на которые требует от него реальная, в том числе семейная, жизнь.
Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.
Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.
Исроэл-Иешуа Зингер (1893–1944) — крупнейший еврейский прозаик XX века, писатель, без которого невозможно представить прозу на идише. Книга «О мире, которого больше нет» — незавершенные мемуары писателя, над которыми он начал работу в 1943 году, но едва начатую работу прервала скоропостижная смерть. Относительно небольшой по объему фрагмент был опубликован посмертно. Снабженные комментариями, примечаниями и глоссарием мемуары Зингера, повествующие о детстве писателя, несомненно, привлекут внимание читателей.