Полынь - [8]
Сейчас Иван стоял немного боком, чтобы Ирина не сразу его узнала.
— Вам, товарищи, кого? — холодно спросила она, вежливо рассматривая лицо Шуры.
С тех пор как подошли к большому дому и потом поднимались по лестнице на четвертый этаж и она смотрелась в обломок зеркала, словно не узнавая себя, Шурой овладело безотчетное чувство страха; сейчас под взглядом этой необыкновенно красивой женщины, который был направлен на нее, она готова была заплакать или повернуться и бежать назад.
«Боже мой, я тоже когда-то была такая, нетронутая, чистая». Ирина грустно вздохнула.
— Переночевать бы… — Иван согнулся, как бы кланяясь и тая усмешку.
— В городе, кажется, функционирует Дом колхозника.
Тогда он, разогнувшись, повернулся к ней лицом и рассмеялся. Ирина сказала растерянной скороговоркой:
— Ваня? Это ты, да?..
Он положил на пол вещмешок и, козырнув правой, свободной рукой, протянул ее:
— Здорово, сестренка!
— Здравствуй, Иван. Вы… проходите, пожалуйста, — она показала глазами на одну из комнат.
Иван быстро определил, что квартира немыслимая, из четырех, а возможно, из пяти комнат. В коридоре, на вешалке, громоздились шубки и пальто, на полу, вдоль стены, лежали чемоданы и какие-то упакованные мешки и коробки.
— Садитесь. У нас тут хаос. Недавно переехали. Год в развалине жили. Сейчас согрею чай. Вы, наверно, голодны? — сказала Ирина, вводя их в просторную комнату с нарядной дорожкой на полу и с круглым полированным столом посередине. Около стены стоял черный кожаный диван. На окнах теснились малиновые огоньки в горшочках. Какая-то красивая, отдаленно похожая на Ирину женщина в глухом черном платье и с вихрящимися волосами, точно их рвал ветер, смотрела со стены. Смотрела весело, очарованно, как живая.
— Да, мы не сыты, — сказал Иван. — Познакомься. Это Шура. А это, — кивнул себе на руки, — это… Андрюша.
Ирина кивнула головой:
— Очень приятно.
— А это ты? — Он показал на портрет.
— Я. Играла в «Трех сестрах».
Шура все с тем же испуганным, радостным и робким выражением на лице, с каким она вошла, шевелила губами и не знала, как ей стоять и куда деть свои крупные сильные руки. После сырой и темной землянки в деревне, где она жила, после холода, голода, после пустых холодных зимних полей это был другой свет.
Ирина озабоченно начала расставлять чайную посуду.
— Восторгаетесь хорошей квартирой? Сама никак не привыкну. Несколько сот семей разместились в новых четырех домах. А сколько еще ютится в развалинах! Иван, мы успели эвакуироваться, но люди, люди ужас что пережили, — сказала она, зябко поеживаясь.
Наступила небольшая пауза.
— Какая славная крошка! — похвалила Ирина, потрогав розовую щечку малыша, который теперь лежал на коленях Шуры. — Ты давно женился?
Иван неудобно промолчал.
— Фронтовая любовь — это романтично, — глаза Ирины подернулись туманом, она что-то все вспоминала, вспоминала, но то, как видение, ускальзывало. В глазах ее заблестели слезы, она их вытерла и сказала плаксиво:
— Жаль дядю Николая, твоего отца, — помолчала. — Где он погиб, Ваня?
— Под Курском.
На столе тонко, уютно и добродушно-ворчливо запел чайник. Сели за стол. Сквозь струйки пара волосы и тонкое лицо Ирины казались воздушными, как будто она превратилась в картину.
— Ты здорово устроилась, — сказал Иван, оглядываясь.
— Ничего. Знаешь, страшно ходить по комнатам на виду всей разрухи. Я боюсь этих комнат.
— Это-то верно. Работаешь в театре?
— У меня, Ваня, ревнивый муж. Запрещает.
— Ты, значит, домохозяйка?
— Пока да, — она смутилась. — Буду играть, видимо, в новом сезоне.
Шура сидела как-то бочком, поджав ноги: все боялась чего-то, возможно, испачкать яркую дорожку.
— Слушай, где у тебя можно умыться? — Иван тоже не знал, куда деть ноги в мокрых сапогах.
— Извините, забыла, вы же с дороги. Ванна пока не работает. Скоро обещают. Умывальник там.
Шура неуклюже и все так же боязливо пошла в ванную первой. Закрывшись на крючок, сняла чиненую кофтенку, намылилась, зафыркала под ледяной струей. Быстро вытерлась мохнатым полотенцем, отраженная в двух зеркалах со своими испуганными глазами. «Артистка, а простая», — подумала.
За дверью, в комнате, закричал ребенок.
Шура, растопырив руки, вышла.
Ребенка укачивала Ирина. Она встретила ее ласковым женским взглядом и сказала вздохнув:
— Возьмите его. Сейчас молоко принесу. Кушать просит.
Шура стояла перед ней свежая, с пухлыми добрыми губами — вся прелесть юности, как пахучая почка весной, только лопнула и распустилась.
— А ты красивая, — и глаза Ирины приняли ореховый оттенок.
— Помылась у вас здорово, — сказала Шура, вся светясь.
Ирина скрылась в кухне и тотчас вернулась с молоком в кружке. За ней, держась за платье и робко выглядывая, с пальцем во рту, стояла девочка в малиновом платьице.
Ребенок стал сосать соску с молоком, успокоился.
Подошел Иван — оказывается, успел побриться, — нагнулся к девочке.
— Ух, какая!
— Уже читает и знает буквы, — сообщила Ирина. — Музыкой занимается.
— Не совсем холосо, — сказала девочка, глядя смело на чужих, и засмеялась.
Сели за стол. Ирина разлила чай. Пах он вкусно — воскресил давнее, довоенное. Иван и Шура, раскрасневшиеся, сидели рядом. А шинель и Шурино пальтецо лежали около двери на мешке. Ирина, позванивая о стакан ложечкой, сказала:
Новый роман известного писателя Леонида Корнюшина рассказывает о Смутном времени на Руси в начале XVII века. Одной из центральных фигур романа является Лжедмитрий II.
Роман Леонида Корнюшина «Демьяновские жители» — остросовременное, глубокое по психологизму произведение, поднимающее жгучие проблемы нынешнего уклада маленьких деревень и городков средней полосы России. В центре повествования большая трудовая семья Тишковых — крестьяне, рабочие, сельские интеллигенты. Именно на таких корневых, преданных родной земле людей опирается в своей деятельности секретарь райкома Быков, человек мудрый, доброжелательный, непримиримый к рвачеству, волокитству.
Как сложно иногда произнести самые простые и самые важные на свете слова – «прости», «люблю», «спасибо»!.. Даже не важно, услышит ли их тот, кому они предназначены, важно, что крупица добра, искренности и благодарности способна согреть многих и многих людей, пробудить в душах сопереживание, помочь самому стать немного внимательнее к окружающим. В этом сборнике собраны пронзительные рассказы из реальной жизни современных писателей. Людмила Петрушевская, Олег Рой, Мария Метлицкая, Владимир Вишневский и многие другие раскрывают свои секреты и готовы публично произнести слова любви и благодарности.
Искрометные записки стеснительного венеролога расскажут о самых пикантных случаях в его практике, рассказ ему помогут вести глазастые окулисты, хирурги с золотыми руками и такими же зубами, сердечные кардиологи, душевные психиатры… Веселые и неравнодушные врачи всегда подскажут, укажут, прикажут, что делать и как. Обращайтесь, не стесняйтесь!
В произведениях Валерия Казакова перед читателем предстает жесткий и жестокий мир современного мужчины. Это мир геройства и предательства, мир одиночества и молитвы, мир чиновных интриг и безудержных страстей. Особое внимание автора привлекает скрытная и циничная жизнь современной «номенклатуры», психология людей, попавших во власть.
Смерть – конец всему? Нет, неправда. Умирая, люди не исчезают из нашей жизни. Только перестают быть осязаемыми. Джона пытается оправиться после внезапной смерти жены Одри. Он проводит дни в ботаническом саду, погрузившись в болезненные воспоминания о ней. И вкус утраты становится еще горче, ведь память стирает все плохое. Но Джона не знал, что Одри хранила секреты, которые записывала в своем дневнике. Секреты, которые очень скоро свяжут между собой несколько судеб и, может быть, даже залечат душевные раны.
Талантливый и эксцентричный акционист Веронов гордится своим умением шокировать общество неожиданными перфомансами. Его дерзкие выходки замечены – художнику предложена сделка, от которой он не имеет сил отказаться. Вскоре после заключения сделки самодовольный экспериментатор понимает, что в нем поселился «гость»… Новый роман Александра Проханова рассказывает о трагедии современного художника, который в поисках самовыражения и погоне за славой забыл об исходных нравственных началах, о культурном «табу», удерживающем его творчество от перерождения в нечто ужасное как для самого творца, так и для окружающих.
Известная французская писательница и журналистка Анн Берест — автор четырех романов и написанной в соавторстве со своей сестрой Клер Берест биографической книги «Габриэль», удостоенной в 2017 году премии «Великие судьбы». «Требуется идеальная женщина» — ироничная притча о поисках женского совершенства. Для участия в престижном фотоконкурсе Эмильена планирует создать серию портретов идеальных женщин, достигших совершенства во всем. К такому замыслу ее подтолкнул нервный срыв лучшей подруги: неутомимая Клер, глава крупного агентства, безупречная мать и жена, неожиданно очутилась в психиатрической клинике с синдромом эмоционального выгорания.