Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [153]

Обширная персидская литература, наполовину стихотворная, издавна знакомая всем туземцам, прошедшим хоть часть учебного курса Мадраса, в течение какового периода ими всегда приобретается между прочим и весьма основательное знание персидского языка, может быть подразделена на несколько отделов, главнейшие из коих суть:

1) Сочинения духовно-нравственного содержания, устанавливающие (весьма часто в стихах) принципиальные взгляды на общие и частные вопросы нравственности, что по большей части аргументируется текстами Корана и иллюстрируется житейскими примерами, сравнениями, уподоблениями и проч.

В сочинениях этого рода говорится о добросовестном отношении человека к лежащим на нем обязанностям; о благодарности Богу за все то, что он ниспосылает; о терпении; о борьбе со страстями; о смирении; о правдивости и правосудии; о всепрощении; о сострадании; о щедрости; о необходимости заботиться о меньшей братии и т. п.

К этой категории отнесем и те многочисленные книги, в которых с большими подробностями излагаются как правила вежливости и общежития, так равно и все те правила, которыми человек должен руководиться в различнейших случаях общественной и частной жизни.

2) Сочинения мистического содержания (суфизм).

3) Многочисленные сочинения по части истории мусульманского Востока, иногда вперемежку с географическими сведениями о подлежащих странах, и мемуары.

4) Философия жизни (по большей части в стихах).

5) Многочисленные сборники повестей, рассказов и анекдотов.

6) Поучения, изречения и афоризмы.

Что же касается местной, туземной, литературы, то оно, по содержанию и по внешней форме, являет собой подражание персидской. Вполне оригинальные произведения весьма немногочисленны.

В этой обширной и по-своему весьма разнообразной совокупности трех литератур каждый туземец, незнакомый до нашего прихода в Среднюю Азию с внешней, немусульманской жизнью и привыкший думать, что ислам и мусульманская литература исчерпывают абсолютно все то, что может быть вопросом для пытливого человеческого ума, всегда находил (в этой литературе) что-нибудь такое, что по условиям того времени удовлетворяло его умственные и духовные нужды, тем более что его собственная литература продолжала обогащаться новыми произведениями местных авторов, довольно быстро распространявшимися в рукописном виде, причем труд переписчиков по большей части выпадал на долю беднейших учеников Мадраса, зарабатывавших на этом от 20 до 40 коп. в день.

В Кокандском ханстве особенно сильный подъем литературной деятельности относится ко времени Омар-хана, царствовавшего с 1816 по 1821 год[523]. Омар-хан, сам весьма недурно писавший стихами, был вместе с тем и большим меценатом, широко поощрявшим литературную деятельность местных писателей.

Таким образом, отрешившись от наших обыденных, иногда несколько узких и не совсем правильных взглядов на способ оценки чуждых и несвойственных нам форм общественной и иной жизни, мы должны будем признать, что ко времени завоевания нами Туркестанского края туземное, сартовское, общество стояло уже на относительно высокой ступени общественности и культурности; что у него были уже общественные и иные идеалы, созданные общественным умом на почве сопоставления фактов жизни с учением ислама и с философскими идеями, проводившимися главным образом персидской литературой, издревле находившейся под сильным влиянием суфизма, некогда бывшего учением весьма либерального направления.

Невзирая на тяжесть гнета ханского правительства, с одной стороны, и припертого к стене книжниками общественного мнения – с другой, туземное общество, в течение веков зачитывавшееся персидскими поэтами, издавна привыкло, во-первых, быть очень наблюдательным, а во-вторых, критически относиться ко всем выдающимся и интересовавшим его явлениям общественной и государственной жизни.

Сфера духовно-нравственной жизни

Вряд ли можно сомневаться в том, что во всех вообще человеческих обществах закон (в смысле как его существа, так равно и степени строгости выполнения его требований) всегда играл роль одного из важнейших факторов в деле нравственного воспитания народной массы.

Если же такая роль кодекса несомненна в отношении тех человеческих обществ, где гражданский закон, непрестанно видоизменяющийся под влиянием столь же непрестанной эволюции форм общественной жизни, совершенно отделен от религии и признается всеми не более как продуктом юридического мышления человеческого ума, то эта воспитательная роль закона, конечно, делается неизмеримо большей в таких теократических государствах, как мусульманское, где веро– и законоучения, канонические правила и юридический кодекс слились в одно, почти неразрывное, целое, где преступление является грехом, а грех преступлением, ибо каждое постановление, каждая статья такого закона признаются основанными непосредственно на божественном откровении, каковым в глазах мусульман является Коран.

Мусульманские веро– и законоучения изложены в книгах шариата, являющего собой обширный, многотомный комментарий к Корану, причем само название «шариат», в переводе с арабского, означает – «путь», т. е. прямой, вернейший путь к спасению. Малейшее отступление от этого пути уже делает мусульманина грешником.