Польско-литовская интервенция в России и русское общество - [45]

Вместе с тем условия предусматривали, что польские и литовские паны не должны получать в России никаких воеводств и «урядов», и люди из свиты будущего государя могут получать от него только деньги и земельные пожалования. Допускалась лишь временная передача некоторых «украинных» городов во временное управление жителей Речи Посполитой «до досконалого успокоения государства» по соглашению «з бояры думными».

Есть основания полагать (о чем уже говорилось выше), что контакты с польско-литовской шляхтой в Тушине оказали определенное влияние на составителей условий. Установившиеся контакты они явно считали полезными и стремились к их продолжению. Об этом свидетельствует помещенное среди условий установление, на которое исследователи неоднократно обращали внимание[408], предусматривавшее, что «для науки вольно кождому з народу Московского людем ездити в иншые господарства хрестиянские». Однако все это не побудило русских «служилых людей» в Тушине искать каких-либо более тесных связей с Речью Посполитой. Русское государство, по их представлению, должны были связывать с Польско-Литовским государством лишь отношения военного союза, и они специально предусматривали препятствия, которые помешали бы уроженцам Речи Посполитой оказывать влияние на русские внутренние дела.

Все же осуществление на практике тушинского проекта привело бы к реализации ряда традиционных положений программы восточной политики Речи Посполитой. На русском троне оказался бы польский принц, были бы обеспечены свободные и беспрепятственные контакты между государствами (включая и поездки русской молодежи «для науки» в Речь Посполитую), что сделало бы русское общество доступным для польско-литовского культурного влияния. Имело значение и то, что в случае осуществления намеченных преобразований произошло бы заметное сближение политического строя Русского государства и Речи Посполитой, что могло облегчить установление между ними более тесных отношений в будущем. Вместе с тем очевидно, что о каком-либо включении Русского государства в политическую систему, во главе которой стояла бы Речь Посполитая, речи не шло. Самое большее — создавались некоторые условия для возможного достижения такой цели в будущем.

27 января (н. ст.) 1610 г. тушинское посольство прибыло в лагерь под Смоленском, а 31-го король торжественно принял послов в присутствии сенаторов[409]. Сохранился текст речей, зачитанных тушинскими послами на этом публичном приеме[410]. Речи, которые поочередно зачитывали М. Г. Салтыков, его сын Иван, кн. В. М. Масальский и думный дьяк И. Т. Грамотин, начинались с благодарностей королю за «господарское милосердие» и согласие взять русских людей под свою опеку и защиту. Затем послы пространно говорили о несчастьях, постигших Россию после пресечения законной династии. Послы подчеркивали, что не признают законным правителем Василия Шуйского, так как он вступил на трон «без совету бояр и всее земли», «никем же не избранный». Но главное место в речах занимала характеристика положения, сложившегося в стране, «когда в многих городех по совету с казаками и з ыными служивыми людми безъименники учали называться воры худые люди господарскими детьми». Эти самозванцы, опираясь на поддержку казаков и других социальных групп, недовольных своим положением, «Московского государства часть немалую в запустение положили и боар, и дворян, и приказных людей безчисленно по городом побили, а умыслили для грабежу Московское государство до конца разорити».

Таким образом, тема опасности, угрожающей общественному порядку со стороны социальных низов, занявшая видное место в проекте соглашения, получила в посольских речах дальнейшее продолжение вплоть до общего вывода, что эта деструктивная деятельность грозит гибелью всему Русскому государству. Характерно, что в речах, произносившихся на значительном удалении от Тушина, как главная среди этих угрожавших самому существованию Русского государства сил были прямо названы казаки, часть которых под командой И. М. Заруцкого продолжала находиться в Тушине.

Речь Посполитая должна была стать той силой, которая помогла бы русским людям «в розрухах и в невшчастливых упадках», прекратила бы смуту, укрепила бы зашатавшийся общественный порядок.

Следует особо отметить пассаж посольских речей (часть, зачитанная дьяком И. Т. Грамотиным), где выражалось желание, чтобы русские люди получили такие права и вольности, которых ранее не было в Московском государстве. Речь явно шла об одобрении тех новшеств, которые предлагались в тушинском проекте.

На чтении речей, однако, аудиенция не закончилась. Как отмечено в дневнике похода, глава посольства боярин М. Г. Салтыков снова взял слово «и повторил снова с плачем, чтобы Король его милость полностью сохранил, ни в чем не нарушая, их веру, церемонии и обряды». Специальное обращение к этому вопросу имело свои причины. К этому времени в России уже хорошо было известно о начавшихся в Речи Посполитой после заключения в 1596 г. Брестской унии гонениях на православных, которые не желали признать законность унии и подчиниться власти папы. Во время пребывания короля в Вильне перед выступлением в поход там были силой отобраны храмы у православных священников, не желавших подчиняться униатскому митрополиту