Польско-литовская интервенция в России и русское общество - [43]

Вместе с тем уже С. Ф. Платонов обратил внимание на наличие в февральском договоре определенных ограничений «единоличной власти Владислава», однако он не придавал им какого-либо значения. «Это ограничение, — писал он, — имело целью не перестройку прежнего политического порядка, а, напротив, охрану и укрепление "звычаев всех давных добрых" от возможных нарушений со стороны непривычной к московским отношениям власти»[395]. К иному выводу пришел при изучении февральского договора Л. В. Черепнин. Он расценил этот документ как важный «памятник правовой мысли», где «впервые законодательно определена роль "земли" как верховного сословного органа»[396], т. е. желательное политическое устройство Русского государства было определено как сословно-представительная монархия. Обращение к подготовленному тушинцами тексту условий, положенному затем в основу февральского договора, дает ряд веских доводов в пользу правильности точки зрения Л. В. Черепнина.

Рассмотрим подробнее, какие ограничения «единоличной власти государя» предусматривались в тексте этого документа. Целый ряд вопросов государь должен был решать, «нарадившися з бояры». Так, вместе с боярами он должен был пересматривать пожалования, которые раздавались во время Смуты «не от властных господарей», если кого-либо пожаловали «не водлуг их достойности» или если «у которых убавлено без вины».

Особенно широкие права должна была получить Дума при решении вопросов, касавшихся личности и имущества бояр и детей боярских: новый государь обязывался никого не казнить, не заключать в тюрьму, не лишать поместий и вотчин, «не осудивши судом з бояры всими». В этом же разделе запрещалось за измену карать невиновных родственников, «которые того учинку не помогали и не ведали». Кроме того, в условиях подчеркивалось, что после смерти бояр или детей боярских «старинные их родственные и купленые и жаловалные» вотчины «у родства их не отнимати, а отдавать вотчины родству их». Государь должен был взять также на себя обязательство «великих станов людей невинне не понижати, а меншие станы подносите водлуг заслуг».

Именно перечень всех этих установлений завершался утверждением, сформулированным в категорической форме: «А делать то все по совету з бояры и з думными людми, а без совету бояр и думных людей того не делать».

Хотя составители условий принадлежали к числу политических противников царя Василия Шуйского, но такие важные установления проекта, как запрет казнить и отбирать земли без суда и посягать на имущество невиновных родственников преступников, были очевидно заимствованы из записи, данной царем Василием при его вступлении на престол в 1606 г.[397] По форме это был односторонний акт пожалования правителя своим подданным. Текст записи, по свидетельству «Нового летописца», был публично зачитан в Успенском соборе и скреплен крестоцелованием[398]. Как отмечено в том же источнике, «бояре, же и всякие люди» просили царя, «чтоб он в том креста не целовал, потому что в Московском государстве тово не повелося»[399]. Отнесясь с доверием к этому свидетельству, С. Ф. Платонов писал: «Между новым царем и его подданными выходило недоразумение: царь предлагал обязательства в пользу подданных, а они не только стеснялись их принять, но и не совсем их уразумели»[400]. Однако воспроизведение основных норм записи в составленном в тушинском лагере проекте условий, определявших характер власти нового государя, говорит за то, что появление записи было делом неслучайным, и царь Василий, предпринимая такой шаг, шел навстречу пожеланиям тех социальных групп (прежде всего населения столицы), которые способствовали возведению его на трон[401]. В появлении такой записи следует видеть стремление верхов общества получить от государственной власти элементарные гарантии сохранения жизни и имущества. В этом, разумеется, проявилась реакция на террор времени Ивана Грозного, память о котором отчетливо прослеживается в памятниках первой половины XVII в., возникших в дворянской среде (примером может служить «Летописная книга» кн. С. И. Шаховского), и на возобновление практики опал, ссылок и коллективных наказаний в последние годы правления царя Бориса Годунова[402]. Можно с определенным основанием полагать, что инициатива внесения таких норм в условия, предложенные новому государю, исходила от членов романовского кружка, которые во главе с патриархом Филаретом занимали весьма видное место в тушинском лагере[403] и в свое время пострадали от гонений со стороны царя Бориса.

Между записью царя Василия и тушинскими условиями можно отметить одно важное отличие. Гарантии, предоставлявшиеся Шуйским своим подданным, распространялись не только на бояр и детей боярских, но также на гостей, торговых и черных людей, которым была обещана сохранность их дворов, лавок и «животов». В условиях тушинцев об этом ничего не говорилось. В отличие от Москвы весны 1606 г., где составлялась запись царя Василия, в Тушине гости и торговые люди влиянием не пользовались, и их интересы можно было не принимать во внимание.

Следует также отметить, что в отличие от записи Шуйского в условиях подчеркнута роль Боярской думы как силы, которая должна обеспечить соблюдение новым правителем предоставленных гарантий.