Польско-литовская интервенция в России и русское общество - [39]

. В следующем месяце, ноябре, канцлер смотрел уже пессимистически не только на ход осады Смоленска, но и на общее положение дел. 27 ноября он писал: «Москва становится сильнее, [люди] от Дмитрия к Шуйскому уходят, так что при Дмитрии осталось уже очень мало замков, а Смоленск, глядя на это, не хочет сдаться, а мы их силой добыть не можем, так как и пушек таких у нас нет, и пехоты мало, а то, что есть, гибнет и убегает, и не только пехота, еще больше конных уже от нас бежало, более двух тысяч коней назад пошли». «Замешкались мы и удобный случай упустили», — писал он в другом письме того же времени[360].

Дополнительные основания для пессимизма могли давать и наблюдения над положением дел на соседних со Смоленщиной территориях северо-запада России, поскольку не оправдывались и возможные расчеты на переход на сторону короля других городов этого региона. Наибольшие надежды Госевский возлагал на пропольские настроения дворянства Великих Лук. Еще 4 сентября 1609 г. он писал Л. Сапеге, что будет действовать совместно с «луцкой шляхтой»[361]. Однако никакого перехода Великих Лук на сторону Сигизмунда III не произошло. Из грамоты «боярина и воеводы» Федора Михайловича Плещеева от 7 мая 1610 г. видно, что еще и в это время Великие Луки не только стояли на стороне царя Дмитрия, но и были своеобразным центром, объединявшим действия его сторонников в регионе: Ф. М. Плещеев посылал к Я. П. Сапеге, чтобы доставить их к Лжедмитрию II, «псковских, и ивангородцких, и ямских, и себежских, и опотцких, и лутцких, и заволотцких гонцов»[362]. Источники не позволяют дать ответ на вопрос, изменились ли настроения местного дворянства, или оно оказалось не в состоянии действовать вразрез с настроениями местного посада и стрельцов.

Другим городом, на переход которого на сторону короля А. Госевский возлагал серьезные надежды, была Белая. Как видно из записей в дневнике похода Сигизмунда III, во второй половине октября этот город, перешедший под власть Василий Шуйского, осадил большой отряд запорожских казаков, пришедший из тушинского лагеря. 26 октября (н. ст.) в королевский лагерь прибыли гонцы от этих казаков, говоря об их желании перейти на королевскую службу[363]. Тем самым создались благоприятные условия для того, чтобы попытаться овладеть Белой, и А. Госевский, стоявший со своим отрядом между Велижем и Торопцом, направился к ней.

Подробные сведения о последовавших затем событиях содержатся в сохранившейся выписке из донесения А. Госевского[364]. Госевский рассчитывал добиться сдачи крепости, используя свои прежние связи с бельскими детьми боярскими и новые контакты со смоленским дворянином А. Дедевшиным, присланным в Белую воеводой из Смоленска (в его отряде находились два брата А. Дедевшина, перешедшие на королевскую службу). С военной точки зрения задача облегчалась тем, что большая часть бельских дворян находилась в войске М. В. Скопина-Шуйского[365]. Но это же затрудняло политическую задачу Госевского, так как оставшиеся в городе немногочисленные дворяне не обладали в нем таким влиянием, чтобы добиться заключения соглашения с велижским старостой. Когда 15 ноября н. ст. А. Госевский подошел к Белой, то быстро выяснилось, что А. Дедевшин никакой властью и влиянием в городе не обладает. Когда стало известно, что в отряде Госевского находятся его родственники, он чуть не угодил в тюрьму. Реальная власть находилась в руках двух стрелецких сотников, возглавлявших отряд стрельцов, присланный из Смоленска[366], и «купцов», т. е. посадских людей Белой, которые не хотели вести переговоры с Госевским. Пришлось перейти к осаде, которую ни люди Госевского, ни запорожские казаки вести как следует не умели. Предпринятый в декабре 1609 г. штурм был отбит защитниками города[367]. Позднее Госевский снова пытался использовать свои старые связи, воспользовавшись тем, что в феврале 1610 г. на королевскую службу перешел сын боярский, который был ранее воеводой на Белой (вероятно, Иван Колычов) и с которым Госевский вел переговоры о переходе города под власть польского короля. Прибыв под Белую, он напоминал ее защитникам, что, когда он был воеводой в городе, они были с ним одного мнения и «хотели иметь государем королевича польского»[368]. После этого обращения воевода с несколькими «лучшими людьми» вступил в переговоры с А. Госевским, но эти переговоры никаких результатов не дали, очевидно, потому что «лучшие люди» не обладали реальной властью в городе. Белая сдалась лишь в апреле 1610 г.[369]

Что касается еще одного города, упоминавшегося в донесении А. Госевского от июля 1609 г., Торопца, то он сохранял верность царю Василию. В донесении Госевского из-под Белой упоминалось о доставке в Торопец тел местных дворян, погибших в сражении с тушинцами под Александровой Слободой[370].

Таким образом, зона польско-литовского влияния в русском обществе к концу 1609 г. практически ограничивалась теми местами, где стояла королевская армия.

Лагерь под Смоленском и Тушино

Следовало искать новые пути решения проблемы. Из них четко намечались два. Во-первых, следовало привлечь на королевскую службу польско-литовское войско в Тушине, тем самым размеры военных сил в распоряжении правительства Речи Посполитой значительно возросли бы, благодаря чему увеличились бы возможности воздействия на русскую сторону. Во-вторых, следовало попытаться вступить в контакты с разными группами русского общества, чтобы попытаться мирным путем склонить их к подчинению власти польского короля.