Польско-литовская интервенция в России и русское общество - [28]

.

Помимо высланных войском сборщиков дани на территории Замосковного края действовали многочисленные отряды «загонных людей», которые угоняли скот, увозили «молоченой хлеб», сжигали крестьянские дворы и убивали крестьян[240]. Значительную часть этих отрядов составляли «пахолки» — слуги, которых высылали из войска для сбора продовольствия. Весной 1609 г. большая группа таких слуг решила не возвращаться в подмосковный лагерь, а добывать самостоятельно средства к жизни на русских землях, выбрав своих «полковников». Против них пришлось высылать войска[241].

Ответом на все эти действия стали восстания, постепенно охватывавшие все более широкие территории Замосковного края[242]. В сознании русского общества формировалось представление о пришедших из Речи Посполитой солдатах как насильниках и грабителях.

Для правящих кругов Речи Посполитой было существенно, что приход польско-литовских войск на русскую территорию способствовал новой вспышке гражданской войны в России. Страна снова раскололась на два враждебных лагеря, взаимно истощавших друг друга. Очевидно, что Русское государство в военном отношении стало еще более слабым, чем летом 1607 г., что создавало благоприятные условия для интервенции. Присутствие польско-литовского войска в самом центре России также воспринималось как факт, скорее благоприятный для планов руководящих кругов Речи Посполитой. Так как было очевидно, что свою будущую жизнь наемники связывали с Речью Посполитой, то были хорошие шансы на то, что в нужный момент это войско удастся привлечь на сторону короля[243].

Существенным было то, что в Речь Посполитую продолжали поступать сведения о том, что в русском обществе по-прежнему есть сторонники возведения польского кандидата на русский трон. Так, вармийский епископ Ш. Рудницкий в конце 1608 г. получил сообщение, что «Москва, не удовлетворяясь ни Шуйским, ни ложным Дмитрием, желает, чтобы король его милость изволил их принять, а не изменника им государем давать»[244]. Очень важные сведения привезло посольство, которое в ноябре 1607 — июле 1608 г. вело в Москве переговоры о заключении перемирия между Россией и Речью Посполитой. Как вспоминал позднее в своих записках гетман Станислав Жолкевский, во время переговоров русские бояре (называли в связи с этим даже имя родного брата царя, князя Дмитрия Шуйского) предлагали, что добьются добровольного ухода царя Василия, если король даст им на государство своего сына. В этом они видели единственный путь к прекращению Смуты. Позднее аналогичные сведения поступили от поляков, освобожденных по договору о перемирии[245]. Как узнаем из письма С. Домарадского И. Безобразову, тот вместе с «мнокгими боярскими сыны» посетил А. Госевского на его пути из Москвы в Речь Посполитую, и там они «крестным целованьем вси прыговорили» не иметь «иншого господара прочь короля пана нашого»[246]. Эти сообщения могли создавать и создавали у короля и его советников представление, что, возможно, удастся добиться подчинения России политическому влиянию Речи Посполитой в основном мирными средствами путем соглашения с пропольской партией в русском обществе.

Вопрос об отношениях с Россией серьезно рассматривался на конвокации сената, собранной в мае 1608 г., чтобы стабилизировать положение в стране по окончании «рокоша». Поводом для обращения к обсуждению этого вопроса стал приезд к королю посланцев от Лжедмитрия II с просьбами о помощи[247]. Что касается посланцев, то относительно их было принято решение их выслушать, но затем задержать до выяснения положения дел в России. Гораздо большее, можно сказать принципиальное, значение имело другое принятое на собрании решение — «не признавать ни Шуйскому, ни Дмитрию царства Московского»[248]. Решение это, принятое в условиях, когда один из претендентов на русский трон искал в Речи Посполитой поддержки и помощи, ясно показывает, что правящие круги Польско-Литовского государства теперь уже не удовлетворялись возможностью возвести на русский трон дружественного правителя, а намеревались сами вмешаться в решение вопроса о судьбе «Московского царства». Неслучайно в составленном примерно в то же время проекте условий, на которых король мог бы вернуть свое расположение одному из предводителей «рокоша», краковскому воеводе Миколаю Зебжидовскому, был помещен пункт, предусматривавший обязательство воеводы выставить большой военный отряд для похода в Россию[249].

Правда, как уже отмечалось выше, Сигизмунд III осенью 1607 г. направил в Москву посольство, которое 28 июля 1608 г. подписало соглашение о перемирии сроком на четыре года[250], но главной целью заключения соглашения было добиться освобождения задержанных в России поляков и послов Речи Посполитой, а связывать этим договором себе руки правящие круги этого государства вовсе не собирались. Их положение было облегчено тем, что царь Василий не мог отправить своих послов в Речь Посполитую. Посланный им гонец Абросим Лодыженский был захвачен по дороге и отведен в Тушино[251]. Договор не был ратифицирован Сигизмундом III, а затем в инструкции на сеймики от 3 ноября 1608 г. король открыто заявил, что считает это соглашение утратившим силу