Польско-литовская интервенция в России и русское общество - [132]

. Еще 4 апреля он убеждал «великих послов» «делати о Смоленску» «по боярским грамотам»[1326]. Неудивительно, что именно Салтыкова нашли нужным поставить во главе похода против восставших[1327]. Вместе с ним в поход было отправлено много «людей смольнян и других городов»[1328] и отряд «литовских людей». Когда войска отошли достаточно далеко от Смоленска, «литовские люди» на ночлеге были перебиты спящими. Единственный оставшийся в живых был отправлен с грамотой к Сигизмунду III. Согласно польскому сообщению об этом событии, И. Н. Салтыков требовал, чтобы король ушел из-под Смоленска, в противном случае будут перебиты все польско-литовские люди, находящиеся в Москве, «и твою землю литовскую будем также пустошить, как и ты нашу»[1329].

Знакомство с сохранившейся грамотой к Сигизмунду III[1330] показывает, что И. Н. Салтыков обращался к Сигизмунду от имени детей боярских и других служилых людей целого ряда западных уездов — Смоленска, Дорогобужа, Вязьмы, Можайска, Зубцова, Белой, Старицы, Великих Лук, Холма. Знакомство с этим перечнем показывает, что восстание охватило всю западную окраину Русского государства.

Грамота начиналась с констатации того, что король нарушил все взятые на себя обязательства, и с обвинений в том, что он «Московское государство до конца разорил… желая Московским государством завладеть силой и отдать» русских «в неволю полякам». От имени детей боярских И. Н. Салтыков требовал от короля уйти с войском из-под Смоленска, «поместья… и отчины от приставов освободить, польских и литовских людей из Московского государства вывести».

Одновременно он давал понять, что дети боярские западных уездов отнюдь не одиноки: «А теперь все Московское государство в соединении». Мне, писал И. Н. Салтыков, «из многих городов бояре и воеводы и всякие служилые люди писали, что все согласно за православную веру и московское разорение готовы умереть».

Все эти сведения дают необходимый комментарий к сообщению «Нового летописца», что король по всему Смоленскому уезду «посла роты и повеле дворян побивати»[1331]. Составитель «Нового летописца» объяснял это тем, что король узнал о намерении смольнян «ехати под Москву в русские полки». В действительности это была реакция на восстание западных уездов России. Начался массовый уход детей боярских с территорий, занятых королевской армией. По мнению составителя «Нового летописца», дети боярские уходили в Калугу. Источники, более близкие к месту событий, рисуют иную картину. Согласно созданной в среде смоленских детей боярских «Повести о победах Московского государства», дети боярские уходили в Рославль и в Брянск к воеводе Василию Петр. Шереметеву[1332]. Одной из главных задач восставших на западных окраинах стала организация войска, которое заставило бы королевскую армию уйти из-под Смоленска. Восставшим удалось установить связь со Смоленском. Как говорил М. Б. Шеин на допросе, сначала гонец, некий Уваров, сообщил о разорении Москвы и отъезде И. Н. Салтыкова, затем новый гонец Афанасий Дымов привез грамоту от И. Н. Салтыкова, которую прочли перед «всем миром». В ней содержались острые обвинения по адресу короля и обещание помощи. Затем пришли гонцы от В. П. Шереметева из Брянска, сообщившие, что из Брянска послано войско во главе с кн. Федором Барятинским и что к Смоленску идет также Юрий Беззубцев из Путивля[1333]. Если учесть, что в 1610 г. кн. Федор Петр. Барятинский был воеводой в Новгороде-Северском[1334], а Ю. Беззубцев уже в 1606–1607 гг. был известным предводителем служилых людей Путивльского уезда[1335], то очевидно, что речь шла об организации крупного похода, в котором должны были действовать совместно собравшиеся в Брянске и Рославле дети боярские из западных уездов и дети боярские из северских городов[1336].

Помощь, однако, запоздала. 2 июня 1611 г. польско-литовские войска взяли штурмом Смоленск. Дети боярские, двигавшиеся на помощь городу, вынуждены были вернуться в Брянск, а затем по приговору «всей земли» направились на земли Среднего Поволжья[1337]. Среди детей боярских, дошедших до Нижнего Новгорода, «бегаючи от гонения литовских людей», были дети боярские Смоленского, Бельского, Дорогобужского, Вяземского и Рославского уездов[1338].

Когда после заключения Деулинского мира Сигизмунд III стал выдавать жалованные грамоты на земли западных уездов, отошедшие под власть Речи Посполитой, то жалованные грамоты Сигизмунда III получил лишь десяток местных владельцев, в то время как смоленская дворянская корпорация насчитывала свыше 1.200 чел. Все дворянство западных уездов Русского государства (за малыми исключениями) предпочло оставить свои поместья, но не подчиняться иноземной власти. Хотя остаться на этих землях местные дети боярские не могли, их восстание, как представляется, сыграло свою роль, задержав королевскую армию на западе страны. Войска, собравшиеся под Москвой, получили передышку для того, чтобы создать верховный орган власти — «совет всей земли» — и принять меры к установлению порядка на землях, оказавшихся под его властью.

События, происшедшие в Москве в марте 1611 г., стали переломными в истории отношений между русским обществом и Речью Посполитой. Теперь уже не было речи о каком-либо соглашении, о возможности возведения польского принца на русский трон. Составленная весной 1611 г. новая крестоцеловальная запись возлагала на русских людей обязательство «королю и королевичу креста не целовать и не прямити ни в чем, никоторыми дели… короля и королевича польского и литовского на Московское государство и на все государства Российского царствия не хотеть»