Польско-литовская интервенция в России и русское общество - [131]
Бой продолжался до ночи, и польско-литовское войско вынуждено было отступить за стены Кремля и Китай-города[1311], «а Белый и Деревянный городы со всем большим народом москвичи осели, в набаты и в колоколы всю ночь били»[1312].
В среду утром бояре попытались добиться прекращения волнений. Сведения об этом эпизоде известны лишь польским источникам, но их информация находит подтверждение в независимом сообщении Арсения Элассонского. Как вспоминал в 1615 г. А. Госевский, «большие бояре вси, князь Федор Иванович Мстиславской с товарыщи, выехав в Белый город, хотели уговором кровь унять»[1313]. Что услышали бояре в ответ на уговоры, А. Госевский не сообщил, но об этом можно узнать из сохранившегося сообщения о восстании офицера из полка М. Струся. Восставшие поносили их («лаяли»), крича: «Жиды вы, как и литва, скоро мы их и вас шапками закидаем и рукавами выметем». Несколько по-иному переданы слова восставших Арсением Элассонским: «Пришел Прокопий Ляпунов, сегодня и завтра мы всех вас истребим»[1314]. Оба сообщения, как видим, не противоречат, а скорее дополняют друг друга. По свидетельству Госевского, восставшие стали стрелять в членов Думы, и те были вынуждены удалиться, не сумев ничего сделать.
Опасаясь поражения в борьбе с численно превосходящим противником, польско-литовское войско, чтобы взять верх, прибегло к тому же способу, что и крымская орда при осаде Москвы в 1571 г., и начало жечь город. К концу среды значительная часть города уже была охвачена пожаром, и ночью было светло, как днем, но войско и в четверг продолжало поджигать дома. Как отметили и М. Мархоцкий, и С. Маскевич, продолжать поджоги советовали «расположенные к нам бояре», чтобы противник не мог использовать постройки для возведения укреплений[1315]. По сообщению «Нового летописца», «Михайло Салтыков первой нача жечь двор свой»[1316]. Начался грабеж города, который покидало население[1317]. Как сообщал сын боярский Алексей Безобразов, доставивший королю донесение А. Госевского о восстании, солдаты «бросились в Китай-город, церкви, купеческие лавки, которые тут очень обильны (товаром) были, дворы боярские и всю крепость разграбили и ободрали»[1318]. С пятницы к сожженной и разграбленной Москве с разных сторон стали подходить русские войска[1319]. Записанное в королевской канцелярии сообщение А. Безобразова начиналось словами, которые как бы раскрывали основной смысл происшедших событий. По его словам, против короля выступили все, кроме «нескольких или десятка думных бояр, начиная с патриарха злого человека… почти вся Москва»[1320]. Таким образом, между всем русским обществом, кроме кучки бояр, сидевших с польско-литовским гарнизоном в осаде в Кремле, и Польско-Литовским государством начался открытый конфликт, принявший форму вооруженного противостояния.
Правда, в то время, когда войска Первого ополчения подходили к Москве, восстание еще не охватило западных уездов Русского государства.
В первые месяцы 1611 г., когда большая часть страны уже была охвачена восстанием, дети боярские Бельского, Вяземского, Великолукского, Дорогобужского, Можайского, Пусторжевского, Ржевского, Смоленского и Торопецкого уездов продолжали получать грамоты на владения в королевской канцелярии под Смоленском[1321].
По-видимому, началом перемен стал переворот в Великом Новгороде. Как сообщали сами новгородцы, присоединившись к ополчению, они отправили грамоты в Псков, Ивангород, Торопец, Великие Луки, Невель, Порхов, Заволочье, «чтоб стали с нами вместе»[1322]. После этого восстание стало охватывать и западные уезды. Выше уже упоминалось о посылке из-под Смоленска Яна Войны Есенского управлять от имени короля Великими Луками. Как выясняется из грамоты, выданной ему Сигизмундом III 23 ноября 1611 г., он «за зменою людей московских на том же замку в вязенью у них был»[1323]. Стали резко меняться и настроения детей боярских на Смоленщине.
О том, насколько серьезные и глубокие перемены произошли в настроениях местного дворянства, лучше, чем что-либо другое, свидетельствует тот факт, что один из наиболее преданных сторонников Сигизмунда III Иван Никит. Салтыков решил не только оставить службу королю, но и возглавить начинавшееся восстание. Появившись в лагере под Смоленском в конце января 1611 г., он требовал от великих послов, чтобы они, выполняя приказ Думы, подчинились распоряжениям короля, набрасывался на них «с бранью»[1324]. По-видимому, за эти заслуги 14 февраля н. ст. король пожаловал ему боярский сан
