Положитесь на Псмита - [27]

— Это кресло занято? — вежливо осведомился Псмит. Настолько вежливо, что по контрасту ответ мистера Мактодда прозвучал еще более яростно.

— Нет, не занято! — буркнул Мактодд. Псмит сел. Ему хотелось поболтать.

— Так, значит, лорд Эмсуорт вас покинул? — осведомился он.

— Он ваш приятель? — в свою очередь осведомился мистер Мактодд тоном, который не оставлял ни малейших сомнений, что он готов излить свой гнев и на любую замену.

— Я знаю его в лицо, не более того.

— Чтоб его черт побрал! — проворчал мистер Мактодд с неописуемой злостью.

Псмит вопросительно посмотрел на него.

— Возможно, я ошибаюсь, — сказал он, — но мне кажется, в вашей манере проскальзывает некоторое полускрытое раздражение. Что-нибудь случилось?

Мистер Мактодд издал хриплый смешок.

— О, нет. Ничего не случилось. Абсолютно ничего, только эта борода… — тут он оклеветал лорда Эмсуорта, который, каковы бы ни были его недостатки, бороды не носил, — только эта борода пригласила меня на завтрак, все время распространялась о своих проклятых цветах, не давая мне вставить ни слова, не сочла нужным предложить мне сигару, а теперь улепетнула, даже не извинившись, и зарылась вон в той лавке напротив. Меня еще никто так не оскорблял!

— Действительно, не верх радушия, — признал Псмит.

— И если он воображает, — сказал Мактодд, вставая, — что после этого я поеду гостить в его гнусном замке, то он сильно ошибается. Я должен был отправиться с ним туда сегодня вечером. И может быть, старая кочерыжка полагает, что я поеду. После этого! — Из недр мистера Мактодда вырвался жуткий смех. — Как бы не так! Чтобы я! После такого оскорбления!… Вы бы поехали? — рявкнул он.

Псмит поразмыслил.

— Я склонен думать, что, пожалуй, нет.

— И я, черт меня побери, склонен думать, что нет! — вскричал мистер Мактодд. — Я ухожу. Сию же минуту. А если этот старый олух когда-нибудь вернется, можете передать ему, что меня он больше не увидит.

И Ролстон Мактодд, чья кровь от праведного негодования и досады кипела так, что в столь жаркий день это могло оказаться опасным, с суровым и неумолимым выражением на лице промаршировал к двери. Через дверь он промаршировал до гардероба, где взял шляпу и трость. Затем, бесшумно шевеля губами, промаршировал через вестибюль, промаршировал вниз по ступеням и исчез со сцены, свирепо промаршировав за угол в поисках табачной лавки. В тот момент, когда он исчез, лорд Эмсуорт как раз принялся потчевать соболезнующего флориста исчерпывающей характеристикой Ангуса Макаллистера.

Псмит скорбно покачал головой. О подобных стычках человеческих темпераментов можно было лишь скорбеть. Они нарушали тихое спокойствие чуткого человека, только что отлично позавтракавшего. Он заказал кофе и постарался изгладить впечатление от этой тягостной сцены, вновь предавшись мыслям о Еве Халлидей.

Флорист, обосновавшийся напротив клуба «Старейших консерваторов», оказался восхитительным собеседником — в вопросе о штокрозах он занимал на редкость правильную позицию и был таким кладезем всяческих сведений о дельфиниумах, наумбургиях, эвкомиях, гравилате городском, бергамоте и ранних флоксах, что лорд Эмсуорт всем сердцем предался пиру разума и восторгу души. Лишь через четверть часа вспомнил он, что бросил гостя томиться в нижней курительной и что гость этот может прийти к выводу, будто он несколько небрежно соблюдает священные законы гостеприимства.

— Боже мой! И правда! — воскликнул его сиятельство, внезапно сбрасывая чары.

Тем не менее он не сумел заставить себя стремительно выскочить из магазина. Дважды он доходил до двери и дважды семенил обратно понюхать еще один цветок и добавить забытую подробность о выращивании ломоноса отводками. Однако в конце концов он бросил через плечо последний долгий жаждущий взгляд, принудил себя отвернуться и зарысил через улицу.

Войдя в нижнюю курительную, лорд Эмсуорт на мгновение задержался у порога, щурясь по сторонам: Когда он покидал курительную, она сливалась для него в одно туманное пятно, но он помнил, что сидел прямо напротив среднего окна, а поскольку там стояло только два кресла, высокий молодой брюнет в одном из них, несомненно, был гостем, которого он покинул. Лорду Эмсуорту и в голову не пришло, что это мог оказаться подкидыш. Время в магазине промелькнуло так приятно, что у него сложилось впечатление, будто отсутствие его длилось не более двух-трех минут. Он направился к молодому брюнету. У лорда было возникла мысль, что за протекшее время его гость несколько подрос, но мысль эта промелькнула и исчезла.

— Дорогой мой, — виновато сказал он, опускаясь в кресло, — я должен перед вами извиниться.

Псмит без труда понял, что граф впал в заблуждение, и истинно благонравный молодой человек, конечно, поспешил бы тут же это заблуждение рассеять. Тот факт, что Псмиту это даже в голову не пришло, без сомнения, объясняется каким-то врожденным дефектом его характера. По своему складу он был молодым человеком, который принимает жизнь безоговорочно, и чем больше сюрпризов она преподносила, тем приятней ему было. Вскоре, подумал он, ему придется подыскать предлог, чтобы незаметно исчезнуть из жизни лорда Эмсуорта, но пока ситуация, на его взгляд, сулила заманчивые возможности.