Полночный путь - [9]

— А вы, братцы, совсем обнаглели; этакое бесчинство в ряду кузнецов учинять. Щас народ на шум выскочит — всех вас в капусту покрошит. А князь за вас и виру не получит, потому как мы в своем праве.

Вояки переглянулись, один проговорил нерешительно:

— И правда, покрошат ведь…

— Тю! Пацана испугался… Пока народ выскочит, мы далеко будем… А князь строго спросит, почему гуся этого упустили? Какие вести он из дальней страны принес своему хозяину?

Они разом кинулись в атаку. Серик не стал отбивать косой удар; ловко нырнув под него, нанес секущий удар в живот, но меч не вошел в живую плоть, а лишь мягко хлестнул и чуть слышно скрежетнул. Ба-а… так вот почему они показались такими толстыми — кольчуги поддеты под их заморские одежонки! Но без подкольчужных рубах, кольчуга от ушибов и переломов не спасает. Дружинник отступил, и, опершись на меч, попытался вздохнуть. Видно было, что он вот-вот потеряет сознание, и его легко было добить ударом по голове, но Серику претило убивать своего. Незнакомец так же легко отбил атаку второго, проговорил одобрительно:

— А ты ловок, пацан… Для кузнеца неплохо мечом владеешь.

Тут заскрипела калитка, и из нее с мечом в руке появился Батута, из-за спины выскочили оба подмастерья, тоже с мечами. С противоположной стороны улицы уже несся бронник Шолоня, размахивая огромным шестопером, а за ним поспешали оба его подмастерья, тоже вооруженные увесистыми железяками; один топором, другой чеканом.

Шолоня орал:

— Батута! Держи их! Они первыми мечи обнажили! Щас мы их тут и покрошим!

Кузнечий ряд быстро просыпался; за тынами бесновались псы, громогласно перекликались голоса. Кто-то орал:

— На Батуту напали! В топоры, браты!

Ночные тати разом сорвались с места и помчались вниз по улице. Серик рванул следом. Позади топотало множество ног. Оглянувшись, он увидел человек десять молодых парней, подмастерьев, вооруженных кто чем, с азартом гончей своры поспешавших за ним. Сапоги без подмоток хлябали на ногах, и Серик никак не мог сократить расстояние, отделявшее его от татей. А те еще наддали, увидя, какая толпа за ними гонится. Вскоре нырнули в переулок, и когда Серик выскочил в другую улицу, там уже не маячило ни единой тени. Парни еще некоторое время пометались окрест, но Серик плюнул, сказал:

— Ушли, гады! Быва-алые…

У двора Батуты пожилые стояли и степенно о чем-то толковали. Подойдя, Серик услышал, что они пытают незнакомца; почему, да от чего на него напали Рюриковы дружинники. Незнакомец отнекивался, да плечами пожимал.

Батута проговорил медленно:

— Неспроста все это… Ночью… При мече и в кольчуге… Темные дела готовит, князь Рюрик, а? Ты бы сказал, к чему нам готовиться?

Незнакомец молчал, опустив голову, наконец, выговорил:

— А готовьтесь к самому худшему… — повернувшись к Серику, спросил: — Звать-то тебя как, парень? — Серик назвался, незнакомец продолжал: — Кузнечным делом промышляешь, али как?

— Али как! — раздраженно сказал Батута. — Брат это мой непутевый…

Серик сказал:

— Один человек обозвал меня вольным мечом нынче… Пожалуй, самое подходящее название…

— Ну, если в открытую об этом говоришь, значит, в поле половецком промышляешь… Слыхал я в Ольвии, будто кто-то под самым городом обоз ограбил нынче летом… Ладно, расходитесь, мужики. За спасение спасибо. А скажите-ка мне, где нынче купец Реут проживает?

Батута почесал в затылке, протянул раздумчиво:

— Ре-еут… Сурожанин, што ли?

— Он самый…

— Слыхал я, он новые хоромы отстроил, в том же купецком ряду, только с другого конца…

Незнакомец пошагал прочь, а Батута проговорил сожалеючи:

— Жалко, этих татей не покрошили. Хороший случай подворачивался…

Кузнецы потянулись по своим дворам, досыпать, тоже сожалеючи качая головами. Видно, давно у всех руки чешутся на Рюриковых дружинников.

Глава 2

Серик проснулся, когда заскрипели двери кузницы. Их растворяли зевающие во весь рот подмастерья. Батута стоял рядом и добродушно их подбадривал. На траве лежала холодная роса, но под шубой было тепло и уютно; вылезать из этого уюта, страсть как не хотелось. Однако Серик выполз из-под шубы, размахивая руками, чтобы разогнать застоявшуюся кровь, подошел к Батуте, спросил:

— А куда твой молотобоец делся, Ярец? Вчера его не видел, и сегодня чего-то нет?

— Отпросился жениться… Завтра явится с молодой женой. Во-он там, на огороде, избенку им поставим. Пусть живут…

Подмастерья принялись раздувать горн, а Серик, скинул рубаху, надел кожаный фартук, такой же, как у брата. Батута тем временем перебирал заготовки. Долго приглядывался, постукивая друг об дружку, даже языком попробовал, наконец, выбрал два бруска. Серик проворчал:

— Тому прохвосту — и хороший меч…

— Он хорошо платит, а мне марку держать надобно… — пробурчал Батута, осторожно шевеля кочергой угли. — Глядишь, и до князя дойдет, что мои мечи и кольчуги не хуже, чем у Фиряка… — он, наконец, сунул бруски в горн.

Серик взялся за кожаную петлю, толсто обмотанную холстиной, и принялся качать мехи. Огонь быстро разгорался, выскочили синие языки, черные бруски наливались краской, становясь, будто прозрачными. Огарок с Прибытком уже стучали у своего горна крошечными молотками, будто горох сыпали.