Полночный путь - [8]

Возвращая монету брату, Серик протянул:

— Не чисто дело… Это, выходит, князь Рюрик с германцами на сарацин ходил?

— Ладно, утро вечера мудренее… — задумчиво пробормотал Батута. — Пошли, попаримся, пока матушка стол накрывает…

Парились долго, старательно нахлестывая друг друга вениками, обливались ледяной колодезной водой, по долгу отдыхали, и снова парились, пока не остыла каменка. Батута подкинул березовых дров в каменку, усмехнулся, сказал:

— Сейчас девки прибегут… Раньше не любили париться, а теперь случая не упускают… — расслабленно усевшись на лавку, медленно промокая грузное тело холщовым полотенцем, проговорил: — Экий ты жилистый, Серик… В отца… И такой же непутевый. Окреститься бы тебе?..

Серик пожал плечами, проговорил лениво:

— Да к чему мне креститься? Ну, купцам — понятно… Князьям и боярам — тоже можно. А я воин, и бог мой — Перун.

Надев рубахи до колен, не утруждая себя надеванием штанов, сунули ноги в лапти и побрели к терему. Навстречу уже бежали девчонки, размахивая полотенцами.

Чинно сидели за столом. Даже девчонки притихли. Батута, как старший, сидел во главе, по правую его руку мать, Серик по левую, потом девчонки, подмастерья сидели у дальнего конца. Прислуживала стряпуха — дородная тетка, дальняя материна родня, овдовевшая еще в молодости. Серик не помнил, когда она появилась в их доме, ему казалось — она была всегда.

Батута взял небольшой кувшинчик, ухмыльнулся, проговорил:

— Хоть и татьба, но все ж таки боевое крещение… Выпьем-ка мы, братец, за твое благополучное возвращение фряжского вина…

Серик воскликнул:

— Ты что же, по богатству с боярами сравнялся?!

— Ну, с боярами не с боярами, но те мечи, что за зиму наковал, все распродал за весну. И все лето, что ни день, заказчики шли. Раньше кольчуги только на заказ плели, а теперь Огарок с Прибытком целыми днями их плетут, и ни одна не залежалась.

Он разлил вино в три кружки, девчонки разом вскричали:

— А нам?!

— Цыц, сороки! — строго цыкнул Батута. — Малы еще. Вот замуж вас отдам, тогда и будете заморские вина пить…

Взяв кружку, мать проговорила:

— Жаль, дед не дожил… Как бояре — заморские вина пьем… — осторожно понюхав содержимое кружки, робко сказала: — Ты бы, Серик, поосторожнее там, в полях половецких… Ты уж большой, вправе сам решать, как и чем, пропитание зарабатывать… Только ведь, татьбой много не заработаешь…

Серик засмеялся:

— А Шарап со Звягой зарабатывают!

— Да они смолоду непутевые. Они ж в молодости княжьими дружинниками были, а потом прискучило им в подневольных ходить… — она отпила несколько глотков из кружки, проговорила задумчиво: — Да-а… сладка заморская жизнь…

Сидели долго, за окнами уже стемнело. Девчонки расспрашивали; что видел диковинного Серик в половецком поле. Купава все выспрашивала, как одеваются простые половчанки; так ли богато, что и принцессы? Коих они видели за последние три года аж трех. Серику пришлось признаться, что простых половчанок он не видел ни одной.

Серику мать постелила на его обычном месте, на широкой лавке. И хоть усталость томила тело, ему не спалось. И он быстро понял, от чего. Он просто отвык спать в помещении. Прихватив подушку и две шубы, Серик вышел во двор, прошел в дальний угол, густо заросший травой, расстелил одну шубу, второй укрылся, и только тогда погрузился в глубокий сон.

Проснулся он, будто от толчка в бок; за воротами слышался топот, и тяжелое, запаленное дыхание, а потом послышался азартный вопль:

— Во-он он! — и тут же с двух сторон топот не менее чем четырех человек.

Преследуемый тяжело дышал за тыном, в двух шагах от Серика, видимо прижавшись спиной к тыну.

Серик пробормотал:

— Не гоже эдак, четверым на одного… Рюриковы дружинники, што ли, шалят?…

Сунув ноги в сапоги, кошкой вскарабкался на тын, и тут же послышался скрежет мечей. Хоть и безлунной была ночь, но звезды сияли ярко, и Серик увидел, как ловко отбил незнакомец первый натиск. Помня, что тати больше всего боятся свидетелей, Серик гаркнул:

— А вот сейчас подмастерьев кликну, и в мечи вас всех!

Один из нападавших поднял голову и проговорил насмешливо:

— А что это за петух на тыне закукарекал раньше свету? За такие дела, обычное дело, голову секут и в суп отправляют… Скройся! А то и тебе достанется… — и он принялся подбираться к обложенному, как волк в овчарне, человеку.

Но тот и страха не выказывал, и пощады просить не собирался. А может, и знал наверняка, что ее не будет. Бежать за мечом, времени не было, да и разозлили Серика не на шутку наглые слова Рюрикова дружинника. А то, что это они, видно было и при свете звезд; диковинные перевязи мечей, заморские одежки…

Незнакомец проговорил медленно:

— И правда, парень, скройся… А то ведь и тебя зарежут эти ироды…

Серик машинально отметил, что мужик крещеный, и потому, видать, не простой. И не просто так к нему привязались Рюриковы дружинники. Больше думать было некогда, и он соскочил вниз, прямо на одного из дружинников, на лету въехав ему каблуком в ухо. Дружинник даже меча вскинуть не успел. Рукопашному бою без оружия, Серика учил еще отец, так что, мечи ему были не особенно страшны. Дружинник еще заваливался, ошеломленный и оглушенный, а Серик уже развернулся к другому. Тот без колебаний вскинул меч, намереваясь секущим ударом развалить Серика от плеча до пояса. Но Серик и не думал уворачиваться; он встретил ударом сапога руку с мечом. Подбитая под кисть, рука сама выпустила меч. Подхватив оружие, Серик встал спиной к тыну, рядом с незнакомцем. Теперь они были вдвоем, против двоих. Один обезоружен, другой еще в себя не пришел после крепкого удара по уху. Серик проговорил насмешливо: