Политика постправды и популизм - [18]

Само понятие дискурса «постправды», на наш взгляд, весьма тесно связано с понятием «новые медиа», которое используется применительно к интерактивным электронным изданиям и новым формам коммуникации производителей контента с потребителями. Продвижение новых медиа непосредственно связано с компьютеризацией общества, процессом развития цифровых и сетевых технологий. В социологическом контексте новые медиа представляют собой «понятие, принадлежащее серии концептуальных нововведений междисциплинарного анализа социокультурных изменений начала нового тысячелетия, связанных с появлением компьютерных сетей, цифровых систем хранения и передачи данных, конвергенции различных средств коммуникации»⁵². «Новыми медиа» являются не только сетевые СМИ, так как это понятие шире и включает в себя в том числе и множество виртуальных сообществ, а также виртуальных социальных структур. Новые медиа тесно связаны с социальным сообществом, поскольку они включаются в мир повседневности на уровне разговорного языка, на уровне пользователя. Это значит, что, по сравнению с «традиционным временем», появилось гораздо больше возможностей по трансляции и инкорпорации в общественное мнение различных элементов дискурса «постправды», причем из самых разных, зачастую абсолютно противоположных и антагонистических источников.

Обычно интенсивность использования такого рода каналов всеми участниками процесса коммуникации зависит от характера и развития события или ситуации. К примеру, все увеличивающееся участие профессиональных СМИ на различного рода виртуальных площадках имеет самые разные причины, основные из которых сводятся к коммерческим и политическим интересам, но теснейшим образом связаны с возможностью апелляции к недостоверным и непроверенным источникам и их легитимацию через фильтр «респектабельных» СМИ. В первом случае речь следует вести о возможности популяризации конкретного журналиста, сохранения его авторитета как лидера мнения, повышения персонального рейтинга и престижа СМИ как известного бренда, сохранения и расширения читательской аудитории, демонстрации открытости к диалогу с читателем и уважения к его мнению, учета популярных тем в новостном потоке. Во втором случае на первый план выходят систематический зондаж общественного мнения по поводу путей решения назревающих конфликтов, кризисных ситуаций, принятие спорных властных решений, «подогрев» общественного интереса к ожидаемым событиям, подготавливаемым непопулярным мерам, политическим и общественным деятелям, грядущим историческим датам и т. д., наконец, сохранение общественного статус-кво.

Всего следует выделить четыре модели распространения дискурса «постправды» в рамках современного информационного общества:

1) публикация ссылок на свои материалы, опубликованные в СМИ, с авторскими комментариями и возможностью диалога («принцип матрешки»);

2) использование различных социальных медиа для интерактивной связи с потенциальной аудиторией без привлечения традиционных СМИ (см., к примеру, феномен одиозного политического деятеля А. Мальцева);

3) использование различных материалов в качестве источников информации, а также обращение к пользователям для оформления экспертных оценок, мнения очевидцев того или иного события, интервью и т. д.;

4) использование различных офлайн- и онлайн-площадок в качестве уникальной ленты новостей по интересам.

Основой для новой политической идентичности, в которую непосредственно встроен манипулятивный дискурс, является производство такого политического сообщения, которое генерирует само себя, при этом потенциальный получатель сообщения сам выбирает источник информации и определяет дальнейший путь конкретного сообщения или контента во Всемирной сети. Таким образом, аудитория сама трансформируется в субъект коммуникаций, способный переопределить процесс социальных коммуникаций, который, в свою очередь, формирует культуру общества.

Исследования политической роли «новых СМИ» позволяют выделить ряд тенденций:

• появление «трансмедиа» или использование двух и более типов СМИ для освещения событий (так, согласно исследованиям, в США почти 80 % используют возможности интернета одновременно с просмотром телепрограмм);

• появление системы учета и вознаграждения тех, кто создает наиболее влиятельный контент;

• идеи, мнения, мультимедийный контент, апдэйты статусов — именно эти инструменты делают социальные СМИ все более влиятельной и часто разрушительной силой. Традиционные СМИ только приходят к осознанию этого, добавляя схожие функции к своим информационным системам;

• с одной стороны, развиваются системы поиска в социальных сетях, с другой — СМИ во все большей степени влияют на результаты поисковых систем. Так, страницы, которыми пользователь поделился в «Фэйсбуке», «Твиттере» или Google+, получают более высокие ранги в результатах поиска этого пользователя;

• другая тенденция — развитие так называемой социальной разведки (по аналогии с корпоративной разведкой).

Подытоживая сказанное, отметим, что традиционные, «старые» медиа продолжают играть определяющую роль в формировании информационной «повестки дня», но при этом «новые медиа», уже став инструментом политического и социального манипулирования, имеют очевидные перспективы как в глобальном информационном пространстве, так и в рамках тех или иных конкретных общественных систем, в которых наблюдается понижение уровня доверия традиционным СМИ.