Политика постправды и популизм - [16]

. К деятельности фонда были подключены такие масштабные фигуры американского истеблишмента, как Мелинда Гейтс, супруга основателя и владельца «Майкрософта» миллиардера Билла Гейтса, председатель Совета директоров «Гугла» Эрик Шмидт, ряд топ-менеджеров Силиконовой долины и множество известных деятелей Голливуда. Главной декларируемой целью такого рода усилий было провозглашено содействие процессам демократизации в странах с авторитарными и гибридными политическими режимами с помощью предоставления доступа к интернету и социальным медиа максимальному количеству граждан и ликвидация ограничений и цензуры в интернете. Так, в январе 2010 г. в ходе специального выступления о свободе интернета Х. Клинтон заявила: «Мы также поддерживаем разработку новых инструментов, которые позволят гражданам других стран пользоваться правом свободного доступа к интернету, преодолевать политически мотивированную цензуру. Мы предоставляем средства группам по всему миру, чтобы быть уверенными, что инструменты, позволяющие людям получить безопасный доступ к интернету, будут доступны на местных языках. Соединенные Штаты помогают этим усилиям, фокусируясь на реализации этих программ максимально результативно и эффективно»⁴⁷.

Среди сочувствующих левым идеям активистов в США осмысление интернета как альтернативного государству свободного пространства сетевой самоорганизации получило новый импульс еще после публикации в 1996 г. «Декларации независимости киберпространства» за авторством Джона Перри Барлоу — основателя и заместителя председателя Фонда электронных рубежей (Electronic Frontier Foundation) — организации, посвященной исследованию социальных и правовых проблем, связанных с киберпространством и защитой свободы в интернете⁴⁸. Этот текст оказался скопирован в тысячах блогах в десятках стран мира. Сознательно используя резкую критику в адрес власти, Барлоу хотел показать, как легко любая информация может быть распространена в сети. И если в любом СМИ власть может пресечь распространение нежелательной информации, то в сети это сделать практически невозможно. Основная мысль декларации состоит в провозглашении независимости интернета от государственных структур. Как отмечает Барлоу, виртуальное пространство выступает альтернативой обществу как таковому, ибо уже не является тем, что мы привыкли считать социальной реальностью. Кстати говоря, европейские левые теоретики пришли к похожим по смыслу выводам, в соответствии с которыми аутентичная политика возможна только вне государства и традиционных политических форм. Так, автор термина «постдемократия» К. Крауч, описывая социально-экономические и политические процессы последних десятилетий, пришел к выводу, что упадок классов, сделавших возможным массовую политику и распространение неолиберальной модели капитализма, привел к формированию замкнутого политического класса, больше заинтересованного в создании связей с бизнес-группами, чем в проведении программ, отвечающих интересам граждан⁴⁹.

Рост социальной активности в сетях на практике привел к тому, что политические режимы усилили контроль над этой сферой через мониторинг, ограничение и приспособление к своим нуждам всех инструментов, предоставляемых интернетом. В связи с тем, что основная задача любого правительства состоит в том, чтобы минимизировать политическую кооперацию антиправительственной информации разной степени конвенци-ональности, правительственные институты видят свою задачу в том, чтобы ограничить доступ к определенной информации, а не полностью закрыть все возможности такой коммуникации.

В западной политической науке и публицистике к настоящему времени присутствует множество работ, посвященных влиянию коммуникационных технологий на общество. Одной из основополагающих работ, рассматривающих сдвиг от «старых» коммуникационных технологий (телевидения, радио, газет) к информационно-коммуникативным технологиям, является книга Г. Рейнгольда «Виртуальная община»⁵⁰. Еще в 1993 г. Рейнгольд обозначил фундаментальные изменения в коммуникационном процессе, состоящие в том, что новая ситуация позволит менять саму структуру общения, что и приведет в конечном итоге к появлению и развитию иных типов журналистики не просто как социокультурного явления, но как важной части общественно-политического процесса.

Если говорить непосредственно о технологиях манипулятивного дискурса, то можно зафиксировать следующие тенденции, находящие свое отражение как в традиционных СМИ (в первую очередь в телевизионном продукте), так и ко всему конгломерату СМК, относящихся к Веб 2.0:

• апологизация интенций и действий политической элиты и лояльно настроенной части истеблишмента (политического, культурного, спортивного и т. д.) при одновременной диффамации таковых у недостаточно лояльно или оппозиционно настроенной части общества («Что позволено Юпитеру...»);

• осознанная, иногда даже незакамуфлированная (демонстративная) политика двойных стандартов по отношению к одним и тем же публично проявляемым форматам потребления у представителей различных политических сил;

• осознанное разжигание социальной и классовой ненависти по отношению к политическим оппонентам или «санкционированным» мишеням на основе демонстрации определенных особенностей их жизнедеятельности, в том числе с использованием политических и социальных стереотипов;