Политические идеи XX века - [26]

50

зма.ленинизма в Европе ни в коей мере не был связан с легитимацией западного общества, которое вызывало - даже своими достижениями - беспрецедентное ухудшение качества жизни. Он объясняется исключительно осознанием чудовищных преступлений, совершённых "реальным социализмом", который не только использовал террор в качестве обычного метода управления, но и обрекал на голод население своих стран, применяя нелепые методы хозяйствова-н!„>.. После всех этих десятилетий нельзя не восхищаться тем необычным феноменом, каким является способность человека защищать любую утопию невзирая на её очевидную абсурдность. Легко понять надежды верующих, связанные с религией, потому что они возлагаются на нечто, находящееся вне исторических и временных реалий. Но ожидания, основанные на идеологии, требуют удвоенной веры: нужно постоянно игнорировать окружающий мир людей, который доказывает несостоятельность идеологических построений. В конце концов, идеология есть не что иное, как длинные рассуждения, постоянно повторяемые, чтобы выдать желаемое за действительное. Там, где она не в состоянии навязать себя политическими методами, например, в Западной Европе, она существует в виде абстракции и живёт в воздушном замке, тогда как люди из крови и плоти живут своей обычной повседневной жизнью. Когда идеология располагает политическими средствами для самоутверждения, она терроризирует то, что должна была бы преобразовать, или вернее, она терроризирует, потому что не может преобразовать.

С точки зрения истории политических идей, отождествление утопии и террора представляет собой, пожалуй, самое значительное открытие XX века. История знает немало других утопий, начиная с Эвгемера, Мора и Кампанеллы. Но ни одна из них не имела политических средств для самореализации, только марксизм сделал крупномасштабную попытку воплотиться в жизнь с помощью современных технических средств, что позволяет достаточно полно оценить её результаты,

Ленин ни в коей мере не считал свою теорию утопией: "У Маркса нет и тени попыток сочинять утопии, no-пустому гадать насчёт того, чего знать нельзя. Маркс ставит вопрос о коммунизме, как естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой, скажем, биологической разновидности, раз мы знаем, что она когда-то возникла и в каком-то определённом направлении видоизменяется" (Государство иреволюции, стр. 111). Совершено очевидно, что понятие "утопий" очень субъективно, поскольку никто не может с уверенностью утверждать, что то или иное описание будущего совпадёт с действительным развитием событий. Только время всё расставляет "о ceoViM местам, только история вправе называть утопией то или иное политическое учение. Понадобились десятилетия, чтобы проя-

51

вилась утопическая природа марксизма-ленинизма. Ленин надеялся построить своё политическое учение на научной основе, он видел свою цель в воспитании нового человека, о грядущем появлении которого упоминалось в гениальной теории Маркса. Создание нового человечества - это краеугольный камень всех утопических программ: появление человека без свойственных ему противоречий, без эгоистических устремлений, который с радостью принесёт себя в жертву во имя всеобщего счастья. Описание коммунистического общества показывает мир, совершенно отличный от того, что знает история человечества, даже если отдельные теоретики утверждают, что в прошлом встречались примеры подобной чистоты, чтобы подтвердить возможность появления чего-то похожего в будущем. Например, Энгельс пишет, что ревность появилась сравнительно недавно (Происхождениесемьи..., стр. 44), следовательно, её можно устранить, изменив исторические обстоятельства, вызвавшие её появление. Точно так же, по его мнению, можно устранить государств о Лаш мир был бы совершенством, если бы удалось устранить всё то, что с древнейших времён составляет его недостатки. Ещё накануне революции Ленин предчувствовал, что для построения идеального общества придётся прибегнуть к террору. Это показывает, что идеальное общество есть ничто иное, как утопия, и что осуществление утопии всегда связано с насилием и кровью. Чтобы изменить человека, его нужно пропустить через мясорубку, но даже в этом случае другим он не станет. Суть террора заключается не только и не столько в уничтожении неисправимых элементов. В более глубоком смысле террор позволяет управлять государством как будтоновое общество уже создано, какбудтообщество уже стало коммуной. Следовательно, террор является своего рода результатом преждевременной реализации, устраняющей категорию невозможного. Идеологическая истина получает самое широкое распространение, те немногие, кто её отвергают, рассматриваются либо как предатели, либо как душевнобольные. Погоня за прибылью исключается, тот, кто отлынивает от работы, считается саботажником. В обста-, новке всеобщего равенства те, кто пытаются возродить классовые различия путем личного обогащения рассматриваются как болезнетворные бактерии на здоровом теле общества. В иллюзорном мире совершенства простые человеческие слабости воспринимаются как уголовные преступления.