Политические идеи XX века - [24]

полосу террора;

нельзя слишком пшмолинейно сравнивать СССР и Западную

Европу Конечно, Советы не церемонятся со своими противниками,

46

но Запад загнивает, что гораздо хуже. Парламентская демократия характеризуется взяточничеством и вероломством. Обман народа ничем не лучше жёстких методов управления страной. Антипарламентаризм, набиравший силу в Европе между двуми мировыми войнами, способствовал зарождению фашизма и служил оправданием для марксизма-ленинизма. Малопривлекательная картина нерешительной политики, погрязшей в бесплодных спорах, побуждает тех и других выплеснуть вместе с водой и ребёнка. Затем этот аргумент будет распространён на сферу экономики и будет звучать вплоть до 80-х годов: хотя советские люди бедны и живут в плохих жилищах, но зато они застрахованы от безработицы. И здесь сравнение в пользу СССР, так как безработица - это худшее из социальных зол. Позднее на Западе узнают, вернее согласятся открыть глаза на очевидный факт, что в СССР практикуются увольнения с работы за нерадивое отношение к труду или за антисоветскую деятельность и что эта безработица намного хуже нашей. На Западе узнают также, что в социалистических странах, где государство в принципе должно заботиться о своих гражданах, многие вынуждены покупать лекарства на чёрном рынке или прибегать к услугам платных врачей. Однако странным образом мысль о том, что советский человек более счастлив, потому что чувствует себя более защищённым, дожила вплоть до 1989 года;

историческая аргументация: русские всегда жили в условиях

грубого произвола (что совершенно неверно). Даже при наличии

доброй воли невозможно изменить национальный характер. А для

мужика характерны невежество, апатия и глупость. Западное общес

твенное мнение повторяет эту чушь с 1917 года, чтобы показать, что

в этой области все усилия советской власти оказываются безрезуль

татными. Следовательно, экономический крах объясняется не

коллективизацией и не нелепостями советского режима, а непрохо

димой тупостью населения. Это всего лишь удобное прикрытие.

Мужики вовсе не жили тысячи лет в условиях крепостничесва. Кроме

того нельзя утверждать, что тот или иной народ обречён вечно тер

петь репрессии, даже если признаётся существование политическо

го архетипа восточного деспотизма;

политический аргумент, значение которого очевидно в пери-,

од между двуми мировыми войнами, когда набирали силу фашист

ские диктатуры: только коммунизм способен выстоять против фаши

зма. Когда террор противостоит террору, то лучше красный, чем

чёрный, поскольку первый основан на идеализме, а второй - на ци

низме;

аргумент о рраждебном окружении, заимствованный из арсе

нала" сталинской пропаганды: советский народ подвергается насто

лько серьёзной угрозе, что он защищается всеми доступными спосо-

47

бами. Напуганный режим не колеблясь прибегает к насилию. Это искусственный аргумент: начиная с 1917 ни одна капиталистическая страна не угрожала СССР. Конечно, гитлеровские войска вторглись в СССР, но перед этим Гитлер завоевал почти весь мир. Следовательно, нет никаких оснований для возникновения мании преследования у советского режима. Когда Красная армия вступила в Афганистан, её солдатам-новобранцам объясняли, что они будут бороться против банд, вооружённых китайцами и американцами для нападения на СССР. Выдуманный враг служит для оправдания террора внутри страны и империалистической политики за её пределами. Самое удивительное в том, что на Западе этим выдумкам поверили, в том числе и довольно образованные люди.

В общем, основной аргумент сводится к следующему: поскольку нельзя полностью скрыть нежелательные факты, то следует преувеличить ошибки и проступки стран Запада, чтобы преуменьшить ошибки и проступки стран Востока. Аргумент обыденности: террор? Но ведь все страны прибегают к террору. Пытки? Французы использовали их в Алжире. Лагеря? Они существуют в гораздо худшем варианте у Франко и у Пиночета. При этом не говорят, что гибель соседа является слабым утешением, если приходится погибать самому, что испытанные издевательства не являются оправданием для собственной разнузданности. Поразительно, что социализм, обещавший сделать отношения между людьми более человечными, довольствуется сравнениями с самыми жестокими диктатурами.

Но самое удивительное состоит в том, что в не столь далёкое от нас время эти фальшивые аргументы принимались на веру не только старой гвардией социалистов, но и значительной частью интеллигенции, которая пользовалась ими в светских беседах. Находясь в изгнании, Троцкий, более здравомыслящий, чем многие его современники, высказывал удовлетворение тем, что Запад признавал успехи и достижения Советского Союза. Одновременно он отмечал искусственный характер этих восторгов, говорил о своего рода гипнозе. Он писал в 1936 году: "Незаметно создаётся международная школа, которую можно назвать "большевизмом для просвещённой буржуазии", или в более узком смысле "школой социализма для туристов-радикалов" (La revolution trahie, Delarevolution, стр, 444).

Значение этого гипноза выходит за рамки истории политических идей, потому что он, хотя и косвенно, был одной из причин долголетия советского режима: мировое общественное мнение, а вместе с ним и дипломатия способствовали усилению тоталитаризма. Его можно объяснить двумя основными факторами.