Политическая теория феминизма. Введение - [25]

Шрифт
Интервал

, где граждане познавали бы демократические добродетели самостоятельности и взаимной помощи и уважения. В-третьих, характеры мужчин и женщин станут более совершенными, поскольку «все эгоистические склонности — самообожание, несправедливое самопредпочтение, — существующие между людьми, имеют источник и корень свой в существующем ныне устройстве отношений между женщинами и мужчинами, и из этого устройства почерпают свою главную пищу»[33]. Милль также пишет в других работах, что если бы у женщин была альтернатива замужеству, то это привело бы к сокращению угрозы перенаселения (Mill. Principles of Political Economy, p. 459) — а контроль над ростом населения для Милля и многих других либеральных экономистов являлся необходимым условием для экономического процветания.

По мнению Кул, подчеркивая выгоды для мужчин и общества, Милль отчасти отошел от строгой аргументации в пользу равных прав. Она считает, что его утилитаристская позиция открывает возможность для компромисса, поскольку из нее следует, что если бы равенство полов не было способом достижения большего счастья, по логике им можно было бы пренебречь, поскольку «права являются сейчас скорее средством для общественного благосостояния, нежели абсолютной целью каждого индивида» (Coole, 1988, р. 150)[34]. Здесь можно предположить, что заявление Милля было предназначено, скорее, для убеждения непосвященных, а не являлось основной частью его аргументации. Тем не менее, как было сказано выше, он просто не считал, что цели и средства находятся в противоречии. А если такое противоречие все-таки просматривается, то, согласно логике его рассуждений, это всего лишь результат неудачного социального устройства и недостатка образования. Истинное дитя Просвещения, он верил, что справедливое общество может быть построено в результате прогресса разума. Ему не приходило в голову, что возможна ситуация, когда интересы одной группы или класса могут непримиримо противоречить интересам других групп и классов. По его мнению, гармоничное общество отвечало бы интересам всех.

Другой аспект теории Милля, интересующий многих современных феминисток, касается тех поправок к утилитаристской теории Бентама, в которых он утверждал, что удовольствия не равны между собой и некоторые из них, очевидно, стоят выше других. К «высшим» удовольствиям он относил удовольствия ума, но не тела. Критики считают, что такая позиция снижает ценность женской репродуктивной деятельности и отрицает законность сексуального удовольствия, а также отрицает все, что традиционно приписывалось женскому полу. Из этого следует, что «истинно равноправная женщина — это та, которая преодолеет в себе все признаки женского» (Coole, 1988, р. 153). Действительно, как мы видели раньше, Милль недооценивал женский домашний труд и никогда не думал, что воспитательная роль женщин могла бы стать основанием для их возвеличивания. Наоборот, он разделял мнение Тейлор, что «нет неизбежной причины и потребности в том, чтобы все женщины добровольно выбирали посвящение своей жизни исполнению одной животной функции и связанным с этим последствиям» (Taylor. Enfranchisement of Women, p. 18). Секс тоже не может принести освобождение или удовлетворение и должен строго контролироваться. Милль писал, что невозможна реальное улучшение человеческой жизни до тех пор, пока «животный инстинкт занимает в ней непропорционально большое место» (Цит. по: Mendus, 1989, рр. 178-179). Его личная дружба с Гарриет Тейлор вызвала определенный скандал в обществе, но почти наверняка не была связана с сексом. Друг Милля Томас Карлейль писал: «Его «Платоника» и он сам, как всегда, последовательны: невинны, я верю, как целующиеся голуби, и страдают, однако, угрызениями совести от прикосновения языков» (Hayek, (ed.), 1951, р. 86). Сам Милль писал: «Мы категорически не согласны с мнением о том, что сильнейшая и нежнейшая дружба между мужчиной и женщиной не может существовать без чувственности» (Mill. Autobiography, р. 173)[35].

Мендус утверждала, что такая позиция демонстрировала обедненные представления Милля о человеческой природе, она находит его идеал брака — брака умов, но не тел — и сопутствующее ему видение женщин «глубоко искаженными и безрадостными» (Mendus, 1989, р. 172). Однако, как и в других случаях, взгляды Милля не столь оригинальны. Рассматривая секс в негативном свете, он демонстрировал представления, доминирующие в Викторианской Британии. Ранее мы видели, что таковы были и взгляды многих американских феминисток. Левин отмечала, что викторианское отношение к сексу базировалось преимущественно на страхе (Levine, 1987), в основе которого лежала возрастающая обеспокоенность общества мужским насилием, проституцией (особенно детской) и сопутствующей боязнью венерических заболеваний. Как и в Америке, решение проблемы виделось в контролировании мужской сексуальности. Начиная с 50‑х гг, XIX в., проходили кампании против того, как «двойная мораль» была вписана в брачный кодекс, а к 60‑м гг. XIX в. эти темы начали обсуждаться в ключе изменения законов о проституции, что вызвало огромное сопротивление. Целью известного «Акта о заразных заболеваниях» (который имел несколько версий, первая — в 1864 г.) было снижение высокого уровня венерических заболеваний в войсках. Этот Акт требовал, чтобы каждая женщина, живущая в городе, где расположены военные гарнизоны, и которую полиция подозревала в проституции, проходила принудительное медицинское обследование на предмет инфицирования, именуемое в те времена «медицинским изнасилованием». Этот осмотр нередко представлял собой жестокое и отчасти публичное действие. Противники Акта, самой известной из которых была Джозефин Батлер, были возмущены «двойной моралью», когда на аморальные мужские поступки смотрели сквозь пальцы, в то время как «падшая женщина» не имела никаких прав. Некоторые из активисток сочувствовали проституткам, обвиняя мужскую греховность и общественную систему, не предоставлявшую женщинам альтернативного заработка. Эта кампания имела далеко идущие последствия. Во-первых, в ее основе лежало предположение, что у женщин есть общие интересы (поскольку и проститутка, и «невинная» жена, зараженная мужем, являлись жертвами мужской похоти), которые можно сформулировать в терминах мужской власти над женщинами. Во-вторых, возникала резкая неприязнь к мужской сексуальности, которая периодически проявлялась в истории феминизма и имеет место в резких критических высказываниях представительниц современного движения. В-третьих, сексуальная эксплуатация женщин увязывалась с вопросами оплачиваемого труда и образования. И, наконец, считалось, что возможность свободно распоряжаться собственным телом не может быть обеспечена без юридических и политических прав. Все эти идеи формировались в атмосфере отрицательного отношения к сексу, такого же, как у Милля (который поддерживал кампании Батлер), что позже вылились в более широкое движение за реформу морали, тесно связанное с суфражистским движением. Таким образом, взгляды Милля на сексуальность не были просто проявлением предрассудков пуританского, старомодного викторианского мыслителя, они вполне соответствовали радикальным феминистским акциям. Подобные представления сходны и с некоторыми высказываниями в современной феминистской литературе.


Еще от автора Валери Брайсон
Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии

Одна из наиболее известных работ современного представителя британской политологии и политической социологии В. Брайсон, в которой автор рассматривает проблему феминисткой теории и политики времени. Оригинальный подход, который использует британская исследовательница, состоит в рассмотрении с точки зрения феминистической теории взаимосвязи темпоральных предложений политической теории, темпоральных культур, а также средств использования времени в капиталистических обществах и современных социальных государствах. Для ученых, преподавателей, студентов высших учебных заведений, а также всех, кого интересуют проблемы феминизма и политики времени.


Рекомендуем почитать
Мифы о прошлом в современной медиасреде

В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.


Индийский хлопок и британский интерес. Овеществленная политика в колониальную эпоху

Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.


Мир, который построил Хантингтон и в котором живём все мы. Парадоксы консервативного поворота в России

Успехи консервативного популизма принято связывать с торжеством аффектов над рациональным политическим поведением: ведь только непросвещённый, подверженный иррациональным страхам индивид может сомневаться в том, что современный мир развивается в правильном направлении. Неожиданно пассивный консерватизм умеренности и разумного компромисса отступил перед напором консерватизма протеста и неудовлетворённости существующим. Историк и публицист Илья Будрайтскис рассматривает этот непростой процесс в контексте истории самой консервативной интеллектуальной традиции, отношения консерватизма и революции, а также неолиберального поворота в экономике и переживания настоящего как «моральной катастрофы».


Правители Зла: Полезные знания о руководящих органах

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Шейх Файез эль-Гусейн о геноциде армян: «Ислам непричастен к их деяниям!»

Впервые публикуемая на русском языке книга «Резня в Армении» написана бедуином, арабом из Сирии Файезом эль-Гусейном. Очевидец геноцида армян во время Первой мировой войны в Османской империи, Файез эль-Гусейн записал свои воспоминания в 1916 г., когда еще свежи были в памяти подробности увиденной им трагедии. Как гуманист он считал своим гражданским долгом свидетельствовать для истории. Но прежде всего он как глубоко верующий мусульманин хотел защитить «исламскую веру от возможных обвинений в фанатизме со стороны европейцев» и показать, что ответственность за содеянные преступления несет атеистическое правительство младотурок. Публикация содержит обширное введение Дж.


Глобальные сдвиги и их воздействие на российское общество

Выступление на круглом столе "Российское общество в контексте глобальных изменений", МЭМО, 17, 29 апреля 1998 год.