Полёт одуванчиков - [10]

Галина Степановна внимательно слушала и важно кивала головой. Так маститый врач слушает очередного пациента, пациент ещё не всё рассказал, а врачу уже ясен диагноз:

— Викуша, у него женщина…

Женщина. У Ильи женщина. Как можно было не догадаться об этом самой? Конечно, женщина! Всё сходится, всё. Командировки частые. Приходит сытый. Стал выпивать. Теперь понятно, почему его так раздражает мой внешний вид. Раньше не раздражал. Там, наверное, такая вся из себя фифочка. Артистка? Да, артистка! Он за ней и на фестиваль потащился. Вспомнила! Вхожу на кухню, а он на фото любуется, я краем глаза заметила, только значения не придала. Да чему я придаю значение, живу, как слепая. Спасибо, добрые люди…

— Галина Степановна, что делать? Я же… ему верила.

— Успокойся. Викуш, надо успокоиться. И сложа руки не сидеть. За мужа надо бороться.

— Как? Я не умею бороться.

— Мы, православные, должны уметь бороться. Мы — воины Христовы. А без борьбы мы кто? Недоразумение.

— Бороться… Он меня предал, зачем я за него бороться буду?

— Ты таких страшных слов не говори, Вика. Твой муж самый обыкновенный, каких тысячи, и у всех, уж поверь мне, такое в жизни хоть один раз да происходит. Знаешь, говорят, седина в бороду, а бес в ребро. Ты не сдавайся. Он привык, что ты дома, при детях, никуда не денешься, а ты дай ему понять, что он тебя потерять может. Клин клином. Ревность — это такая сила, Вика, если её в правильное русло направить, чудеса творить можно.

— Галина Степановна, о чём вы? Я никогда ничего такого себе не позволю.

— А ничего позволять не надо, это пусть нехристи себе позволяют. А ты просто немножко схитри.

Вот и придумали. Вернее, придумала Галина Степановна, а Вика только охала, ахала и соглашалась, кивала как китайский болванчик. Надо уехать на пару дней. Как раз экскурсия в Дивеево, полезное с приятным. Потом опять куда-нибудь. Он забеспокоится, заревнует. Ничего не надо отрицать, ни с чем не надо соглашаться, намёком, намёком…

— Вот увидишь, как сработает! Он про всё забудет, про все свои романы. Жена ему изменяет! Им пренебрегли, его унизили, его предали.

— Он не простит.

— У вас дети. А детей он любит, ты говорила. Сам попросит прощения.

Вика поехала в Дивеево. Не поездка получилась — мука. Дети устали, хныкали, им надоело ехать в автобусе, надоело смотреть в окошко, они просились погулять, ссорились, даже один раз подрались. Это по дороге туда. А в самом Дивееве устроили такое! Гриша вообще отказался заходить в храм, сказал, что лучше погуляет. Анечка зашла, но тут же вышла, в сувенирной лавке попросила купить ей расписного глиняного петуха. Петух оказался дорогим, и Вика ей отказала. Анечка раскричалась на весь церковный двор. Вика ей пригрозила, а та ещё громче. Потом у Гриши заболел живот, Вика перепугалась не на шутку. С животом обошлось, Аня потеряла варежку, у Вики, пока писала записки, пропал кошелёк. Кошелёк нашёлся, но переживала Вика сильно.

И вот едут обратно. Дети, прижавшись друг к другу, дремлют, а Вика смотрит в окно и думает невесёлую свою думу.

Ей изменил муж. Где он сейчас? У неё, конечно. Наверное, обрадовался, что она уехала на два дня, да ещё и детей забрала. А вдруг он привёл её к ним? В их квартиру, в их пространство, в котором они худо-бедно прожили несколько лет. Они там сейчас… Вика зажмурилась в ужасе. Затея с Дивеевым показалась ей пустой и бесперспективной. Но ведь у Галины Степановны опыт, она убеждена, что будет толк. Терпение, Виктория Павловна, наберитесь терпения. Опять это терпение. Вот и батюшка говорит — терпите.

Ильи дома не оказалось. Час поздний, и сердце Вики в который раз обдало холодом беды.

Она еле дождалась, когда дети уснут. Бросилась к записным книжкам мужа, стала судорожно листать их в поисках неопровержимого компромата. Ничего интересного не нашла. Фотокамера! Вот где надо искать. Не может быть, чтобы он ни разу её (!) не сфотографировал. Кадры, кадры… Кинофестиваль. Вот-вот, помнится, как раз после фестиваля он отказался есть сырники, пил водку и скандалил.

И увидела Вика красавицу, ясноглазую, знающую себе цену. У Вики задрожал подбородок. Ничего себе… Горячее сердце ушло в холодные пятки. Разве может она тягаться с этой фотомоделью? Всё в ней продумано, всё гармонично, всё выверено до мельчайших нюансов. Поворот головы, взгляд, вроде как открытый, но с таким опасным подтекстом — да-да, знайте, я могу всё, если захочу, конечно. Вика сверлила взглядом коварную незнакомку — разлучницу. Одета как… Ажурная белая пелерина… Под ней едва просматривается открытое платье на узеньких бретельках. Пелерина, сразу видно, из дорогих, скорее всего, вологодских кружев. Красивая вещь. Вот бы себе такую связать, а то всё вяжет безрукавки да шапочки. Это не для меня. На мне это как на корове седло. Вика, Вика, у тебя никаких шансов. А Галина Степановна… Не буду раскисать. Буду бороться. И потерплю… пока потерплю.

Звонок в дверь. Вика вздрогнула, почему-то стала прятать фотоаппарат под подушку, хотя до этого он спокойно лежал на письменном столе. Илья! Как не вовремя! Открывай же, а то заподозрит, что она копается в его вещах.