Поль Робсон - [29]

И, не давая Полю возможности возразить, Браун продолжал возбужденно:

— Неужели вы не понимаете, что наша встреча не случайна? Видно, неспроста я сегодня раньше времени отправился на вокзал с этими проклятыми чемоданами. Это подарок судьбы, Поль, и не будем поступать ей наперекор. Кстати, куда вы направляетесь?

— В Гринвич-виллидж, Ларри, к Джимми Лайту, моему другу и режиссеру, который столь же пылко уверяет меня в том, что мое место только на театральных подмостках. — Поль улыбнулся. — В одном вы правы: перечить судьбе опасно, а отказываться от ее даров неблагоразумно. Если вы никуда не спешите, присоединяйтесь ко мне. Лайту будет любопытно познакомиться с вами.

В доме Лайта их радушно встретили, сытно накормили, после чего неугомонный Браун, который уже вполне освоился на новом месте, сел за пианино. Прозвучали вступительные аккорды старинной негритянской песни «Двигайся медленнее, чудесная колесница». Осторожно, стараясь не шуметь, Поль поднялся из-за стола и подошел к пианино. Браун еще раз сыграл вступление, помогая Робсону найти верную интонацию. Вполголоса, словно примериваясь, Поль спел первую фразу и, убедившись в чистоте и силе звучания, уже не ограничивал себя.

Захваченный мелодией, он проникался чувствами, некогда переполнявшими душу безымянного создателя песни. О чем думал, о чем мечтал, на что надеялся темнокожий невольник, насильственно лишенный родины?

«Двигайся медленнее, чудесная колесница… Ты появилась, чтобы доставить меня домой», — шестикратно, то жалобно прося, то сурово настаивая, повторял Робсон. А мысли его перенеслись в не столь уж давнее прошлое. С необъяснимой четкостью каждой, даже самой мелкой детали видится ему раскинувшееся под южным ярко-синим небом безбрежное хлопковое поле. Оставляя за собой облако желтоватой пыли, медленно катится деревянная повозка, в которой, тесно прижавшись друг к другу, в угрюмом молчании сидят изнуренные невольники. Только один из них, слегка покачивая головой из стороны в сторону, негромко напевает сложенную им песню-заклинание: «Двигайся медленнее, чудесная колесница»… Нараспев он обращается к сидящему напротив:

«Вот что я видел однажды, Джон! Стая ангелов слетела с небес. Уж не затем ли, чтобы доставить меня домой?»

Тот с сочувственным удивлением глядит на певца, будто говоря:

«Где и когда, наивная ты душа, ангелы помогали таким несчастным, как мы с тобой, добраться до родной обители? Разве что до небесной?»

Тогда, словно страшась лишиться надежды, вновь взывает певец: «Двигайся медленнее, чудесная колесница! Ты появилась, чтобы доставить меня домой…»

…Взволнованное лицо Лайта, обычно сдержанного в проявлении эмоций, вдохновило Поля почти без перерыва спеть старинный спиричуэл «Всякий раз, когда на меня нисходит озарение». Ларри сразу подхватил мелодию и вторил Робсону несильным, но чистым тенором.

— То, что я слышал сейчас, просто великолепно! — От удовольствия Лайт потирал ладони. — Именно так и должны звучать наши песни в концертном исполнении. Да, да, в концертном! Пока никто не осмеливался выйти на эстраду с сольным исполнением спиричуэле, которые поют большие хоры, преимущественно в церквах. А вы попробуйте. Мне кажется, что избранная вами форма будет понятна любой публике. Вокалист придерживается равно певучего и декламационного стилей в рамках строгой, я бы сказал, академической манеры пения, а аккомпаниатор намечает основную мелодическую канву без каких-либо новомодных аранжировок, в которых она может затеряться.

Лайт предложил Полю и Ларри выступить в Гринвич-виллидж, пообещав, что все хлопоты, связанные с организацией концерта, он возьмет на себя.

Если Поль и испытывал какие-то колебания в отношении предложения Лайта, то они должны были бесследно исчезнуть под напором энергичного Брауна, успевшего к тому же заручиться полной поддержкой со стороны Эсланды Робсон.

С помощью Лайта друзьям удалось договориться с владельцами небольшого зала в Гринвич-виллидж, которые определили удобную для них дату концерта — 19 апреля 1925 года. На подготовку программы у Робсона и Брауна оставалось всего три недели — срок немыслимо короткий даже для многоопытных музыкантов. Но жаждущим признания новичкам обычно неведома трезвая расчетливость профессионалов. Поль и Ларри репетировали, забыв обо всем на свете, прерываясь лишь на время, необходимое для еды и сна, за чем внимательно следила Эсси.

К концу второй недели репетиций друзья составили программу будущего концерта. В нее вошли шестнадцать песен, религиозных и светских, созданных во времена рабства и написанных современными негритянскими композиторами. Готовя программу, Поль и Ларри отбирали лишь те произведения, слова и музыка которых, по убеждению друзей, наиболее убедительно и полно отражали помыслы и устремления темнокожего народа Америки. Уже в самих названиях песен угадывалось своеобразие национального характера американских негров, в котором, несмотря на горести и тяготы несправедливой судьбы, сохранялось неуемное жизнелюбие: печальные, щемящие душу — «Опозорь имя свое», «Плачущая Мари», «Иногда я чувствую себя сиротой», «Прощай, прощай!», «Исчезни», «Двигайся медленнее, чудесная колесница», «Никто не знает, как мне тяжело», «Водонос» — и возвышенно-торжественные, исполненные веры в лучшую участь — «Всякий раз, когда на меня нисходит озарение». «Я знаю, что господь возложил на меня руки свои», «Иисус готов к битве под Иерихоном», «Спустись на землю, Моисей».