Покорители крыш - [38]

Светленькая девочка улыбнулась.

– Маттео сказал, что тебя легко будет найти. Он сказал, что у тебя глаза цвета пламени.

– Так Маттео сказал?

– Конечно. Кто же еще?

Софи прищурилась.

– И как же он это сказал?

– Мы передаем друг другу сигналы. Свечами. Ну, знаешь, азбукой Морзе – кажется, это так называется? Подожди секундочку!

Она оглядела Софи с головы до ног, а затем встала и обошла скамейку, чтобы посмотреть на нее со спины. Ее нисколько не смущало, что это может показаться невежливым. Софи старалась не выдавать своих чувств.

– Такой он тебя и описывал, – сказала девочка. – Он много о тебе говорил.

Вторая девочка изогнула брови, но так ничего и не сказала.

Софи ни с того ни с сего покраснела.

– Что он говорил обо мне?

– Это секрет, – покачав головой, ответила девочка.

Софи нахмурилась. Почувствовав себя глупо, она сердито уставилась в землю.

– Он говорил интересные вещи и в основном хорошие, – сказала Анастасия.

Вторая девочка кивнула и с большей теплотой взглянула на Софи. Софи попыталась улыбнуться.

– Сафи хочет сказать, что очень рада познакомиться с тобой.

Что ж, Сафи прекрасно это скрывала.

– Почему? – спросила Софи.

– Маттео редко кто-то нравится. Если ему кто-то нравится, это серьезно.

Софи вспыхнула, спряталась за волосами и попыталась сменить тему.

– Можно мне задать вам вопрос? Вы ведь француженки?

– Конечно, – ответила Анастасия, а Сафи ударила себя в грудь, после чего Анастасия добавила: – Vive la France![25]

– Кто же научил вас говорить по-английски?

– Американские туристы.

– Правда? – Такого Софи не ожидала. – Очень мило с их стороны.

– Они не знают, что нас учат. Они просто едят в кафе в парке, сидят на скамейках и болтают, болтают, болтают.

– А вы сидите рядом?

– Non! Конечно, нет! Служители парка стали бы нас узнавать, поэтому мы сидим на деревьях. Там нас никто не видит. Американцы не слишком наблюдательны.

– Разве? – Софи никогда не встречала американцев.

– Во всяком случае, взрослые. Дети больше всего замечают. Надо остерегаться детей. Мы и по-русски говорим. А еще то ли по-итальянски, то ли по-испански. Мы точно не знаем, какой это язык, но говорим и на нем тоже. Маттео говорит по-немецки, но не так хорошо, как делает вид.

– Вы сестры?

– Да. Сафи – младшая, кажется, – ответила Анастасия. – По крайней мере, мне кажется, что я помню то время, когда ее еще не было, а она не помнит, чтобы рядом не было меня, так что мы считаем ее младшей.

Это показалось Софи невероятным.

– Вы считаете Сафи младшей? Вы не знаете, сколько вам лет?

– Non, – пожав плечами, сказала Анастасия. – Мы не помним своей матери. И Маттео тоже не помнит. Он говорит, что ему четырнадцать, но забывает, что каждый год ему должно становиться на год больше. – Анастасия снова оглядела Софи с головы до ног. Дома Софи ни разу не видела такой прямоты во взгляде девчонок. Анастасия казалась бесстрашной. – Сколько тебе лет? Мы примерно одного роста.

Софи покачала головой.

– Так возраст не определишь. Я высокая для своих лет. Мне кажется, тебе лет тринадцать.

– Хорошо. Пускай мне будет тринадцать. А Сафи? Как думаешь?

– Одиннадцать? Или десять?

– Пусть будет десять, – решила Анастасия. – Я хочу быть старше. – Она расправила платье, как принцесса на празднике, а не как девчонка с водорослями, прилипшими к ногтям. – Прошу прощения за платье. Когда-то оно было из белой парчи. Очень хорошее. Я нашла его в мусорном баке. Люди в Париже так много выбрасывают! Но нельзя носить белое, если хочешь оставаться в безопасности. Поэтому мы пачкаем все… ach, как это называется?

– Краской? Травой?

– Такой зеленой пылью, которая бывает на деревьях. Чем-то вроде древесной пыльцы.

– Да! Я знаю, о чем ты. Она и белая бывает, обычно на ивах. Чарльз – мой опекун – называет ее природной краской. Я не знаю, как она называется на самом деле. – Софи взглянула на собственный кремовый джемпер. – А это подойдет?

– Брюки подойдут. Джемпер… – Девочка пожала плечами. – Не особенно. Белый и желтый – самые заметные цвета в темноте. А еще кремовый и розовый. Они сразу обращают на себя внимание. Они для людей, которые хотят привлекать к себе взгляды.

Софи не могла с этим согласиться. Ее кремовый джемпер был очень простеньким – она связала его сама, крупными и неровными петлями. Она и представить себе не могла, что он обращает на себя внимание. Софи упрямо скрестила руки на груди.

Анастасия рассмеялась.

– Это очень хороший джемпер. Не обижайся. Но если не хочешь, чтобы тебя поймали, не давай людям повод смотреть на тебя, понимаешь? – Казалось, ее английский начинал хромать. – В обмен нам принадлежит все небо. Tu comprends, oui? Ты понимаешь?

Софи с сомнением кивнула.

– Да. Кажется. – Анастасия внимательно смотрела на нее. – Не особенно. – Софи улыбнулась. – Я не понимаю, как вам может принадлежать все небо.

– Скорее уж оно принадлежит нам, чем кому-либо еще.

Точно так же Маттео сказал ей о крышах.

– Но как? Каким образом? – спросила Софи.

Сафи дотронулась до ее локтя, потерла руки и показала на облака.

Анастасия улыбнулась.

– Она говорит, это потому, что мы живем ближе всех к небу. Она говорит, посмотри наверх.

Софи посмотрела, куда показывала девочка. Среди листвы на верхних ветках самого высокого дерева в парке, которое возвышалась над всеми окрестными домами, висели два гамака. Серовато-коричневые, они, похоже, были сделаны из мешковины – во всяком случае, так показалось Софи, когда она заслонила глаза от лучей заходящего солнца. Если бы ей не показали, куда смотреть, она бы в жизни их не заметила.