Покорители крыш - [36]

– Но тогда ни у кого не будет флюгеров – и воровать тебе станет нечего!

– Искать, а не воровать, – поправил ее Маттео. Поплевав на следующий флюгер, он протер его рубашкой. – Если хочешь знать, куда дует ветер, смотри на деревья! Оближи палец и почувствуй ветер. Вырви волос и подними его над головой.

Из сосисок начал сочиться прозрачный сок. Через несколько минут запахло просто невероятно.

Софи ополоснула самую большую кастрюлю Маттео дождевой водой. Кастрюля напоминала маленький латунный котел и замечательно загудела, когда Софи ударила по ней банкой из-под варенья.

– У тебя есть чем их очистить? – спросила Софи.

– Non. Но помидоры не чистят. Это ведь не апельсины.

– Для супа чистят, – с сомнением в голосе сказала Софи. – Но неважно. Сойдет и так, правда? – Она сложила в кастрюлю все помидоры, кроме двух, которые они съели сырыми. – Думаю, теперь пусть варятся.

В последний момент Софи добавила к помидорам полчашки дождевой воды. За полчаса помидоры превратились в кашу. Их кожица всплыла на поверхность, ребята выловили ее – Софи палочкой, а Маттео прямо руками – и поделились с дюжиной голубей, которые слетелись к ним, увидев крошки.

– Передай мне, пожалуйста, сливки, – попросила Софи.

– Только оставь немного! – Маттео успел глотнуть из банки, прежде чем протянуть ее Софи.

– Хорошо. – Софи вылила большую часть банки, но оставила немного, чтобы съесть вместе с шоколадным тортом. «Что еще кладут в суп?» – задумалась она. – У тебя есть соль?

– Конечно, у меня есть соль, Софи! Пускай я и живу на крыше, я не дикарь.

Соль Маттео держал в чистом цветочном горшке, завернутой в синюю тряпочку. В красной тряпочке был перец. Софи узнала в этих тряпочках кусочки шортов, которые были на нем при их первой встрече.

– Перец я не очень люблю, – сказала Софи. – Давай добавим только соль. Ты потом сможешь поперчить свою порцию.

– Нет, ты любишь перец. Просто у вас, в Англии, нет хорошего перца, – возразил Маттео. – Я точно знаю. Я ел кое-какую еду, которую оставляли англичане. Добавь совсем чуть-чуть перца. – Он взял несколько перчинок, растер их между двумя осколками шифера и добавил в суп. – Доверься мне.

Софи добавила соль. Запах стал таким густым, что у нее защипало в носу.

– Думаю, все готово, – сказала она.

Они сидели бок о бок, повернувшись спиной к ветру, и пили суп из жестянок. На вкус он был потрясающим. От этого вкуса у Софи кружилась голова. Ей хотелось хохотать. Маттео целиком запихивал сосиски в рот. Софи взяла четыре сосиски и сделала сэндвичи, обложив их олениной. Она полила их супом, и они принялись уплетать их, держа обеими руками. Волосы Софи то и дело попадали ей в рот, и она закрепила их на затылке одной из стрел Маттео. Она не могла припомнить, чтобы раньше чувствовала себя такой счастливой.

Когда они съели четырнадцать сосисок и даже Маттео умерил свой пыл, Софи вдруг замерла.

– Ты это слышишь?

– Што? – с набитым ртом спросил Маттео. – Это прошто ветер.

– Это не ветер. – Ветер таким сладкоголосым не бывает. – Это музыка. Виолончель. Слышишь низкие ноты?

Софи отложила еду и навострила уши. Мелодия летела к ней над крышами города.

– Это реквием Форе, исполненный в два раза быстрее.

Вскочив на ноги, Софи случайно толкнула сосиски в костер.

– Звук идет оттуда!

Она подбежала к дальнему концу крыши и встала на цыпочках на самом краю, силясь расслышать больше. «Мама, – думала она. – Это играет мама». От этой мысли она содрогнулась всем телом.

– Ты слышишь? – Она затаила дыхание, чтобы не упустить ни звука. Музыка стихла. – Боже, Маттео, скажи, что ты это слышал!

Маттео поднялся на ноги и вытер рот.

– Я это слышал.

– Думаешь, играли далеко? Мы можем туда пойти? Пойдем! Пойдем прямо сейчас? Как быстрее всего?

– Я не знаю.

– Что? Конечно знаешь! Ты сказал, что знаешь весь Париж! Нам надо идти!

– Нет.

– Да что ты… Пойдем, быстрее! Пойдем же!

– Мы не можем туда пойти.

– Еще как можем!

– Остановись, Софи! Послушай, музыка ведь стихла. – Маттео побледнел. – Может, играли за многие километры отсюда. Нельзя ведь точно сказать, откуда она доносилась. Разве ты не знала? Звуки искажаются на крышах. Рождают эхо. Умирают.

– Но я ведь знаю! Играли вон там! – Софи показала на другой конец города. – Там! На Северном вокзале! На вокзале!

Маттео не смотрел на нее.

– Я знаю, – сказал он.

– Почему тогда сказал, что не знаешь? Пойдем!

– Я не пойду на вокзал. Можешь идти одна, если хочешь. Я не могу.

– Можешь, конечно! Ты мне нужен! Ты должен!

– Я не могу. Крыши там не мои.

– А чьи?

Он покачал головой.

– Я не могу объяснить.

– Может, тогда пойдем пешком? – Сердце Софи выпрыгивало из груди. Она услышала, как играет ее мама.

– Пойдем. Но не сегодня. Если хочешь пойти на вокзал, нам нужны остальные.

– Остальные? – Софи не могла мириться с загадками. – Остальные кто?

– Остальные обитатели крыш.

– Ты же сказал, что больше никто на крышах не живет.

– Знаю. Я солгал.

Он пронзил Софи взглядом, который смотрит прямо в душу и под которым не знаешь, куда деть руки.

– Ты говорила, что умеешь плавать?

20

Через два дня Софи сидела на скамейке в саду Тюильри, теребя одежду. Сердце трепетало у нее в груди. Это Маттео велел ей сесть на эту скамейку на закате и ждать.