Покоренный Кавказ (сборник) - [72]

Эти победы были очень кстати. Омар-хан аварский все-таки напал на Карталинию и, избегая открытого столкновения с русскими, разорил всю несчастную страну, и русские не могли подать грузинам существенной помощи, ибо как раз в это время им пришлось очень серьезно возиться с шейхом Мансуром и поднятым им газаватом.

Шейх Мансур, выступив в роли вероучителя, сперва проповедовал братскую любовь между всеми людьми, раздал все, что имел, неимущим и среди корыстолюбивых чеченцев сумел привлечь к себе такое внимание, что вся Чечня стала считать его посланником Магомета, явившимся на землю для возвещения новых истин пророка. Мансур, страдавший падучей болезнью, – что, по убеждениям полудиких народов, является свидетельством пребывания в человеке высшего духа, – воспользовался этим и сумел уверить народ, что его припадки суть не что иное, как исходящее к нему от Аллаха вдохновение. Но, проповедуя любовь и братство, Мансур говорил, что братья между собою – только его последователи и что «неверных» (под этим словом он подразумевал русских) следует беспощадно истреблять, а имущество их брать себе. Это был уже призыв к грабежу и насилию. Горцы живо откликнулись на него, тем более что Мансур распускал слух, будто на помощь к ним во время войны с русскими явятся войска из Стамбула.

Случилось так, что одно «пророчество» этого фанатика и в самом деле исполнилось. Тогда слава Мансура распространилась по всей Чечне, проникла в обе Кабарды и Дагестан. В это-то время Мансур и объявил газават. Отправленный против него отряд полковника Пьери был разбит, а состоял этот отряд из Астраханского полка, батальона Кабардинского и двух рот Томского полка с сотней терских казаков при двух орудиях. Впрочем, разбит был отряд не в открытом бою, а при возвращении на линию через леса Чечни. Главною причиною несчастия явилось то, что одним из первых был убит Пьери и тяжело ранен командир Кабардинского батальона майор Комарский. Потерявшие начальников солдаты смешались, а чеченцы, заметив это, усилили свой натиск. Погибли восемь офицеров, более четырехсот нижних чинов да пропало без вести свыше полутораста. Оба орудия достались горцам, но что явилось наиболее печальным следствием этого первого поражения русских на Кавказе, так это то, что Мансур сумел воспользоваться своею нечаянною победою, поднял обе Кабарды и с увеличенными силами кинулся за Терек на Кизляр; на пути ему встретилось Карчинское укрепление, которое ему удалось взорвать, что также было принято горцами за решительную победу. На Кизляр пока Мансур не пошел, а вместе с кабардинцами ударил на укрепление Григориополь, в котором стоял батальон пехотинцев под начальством подполковника Вреде. Вероятно, он рассчитывал и здесь одержать верх и таким путем увеличить свое обаяние. Но Вреде сумел прогнать скопище Мансура, и только тогда тот кинулся на Кизляр.

В. А. Потто в своей статье о шейхе Мансуре рассказывает, что он поразил воображение не одних только горцев, но и русских. Кизлярцы были в унынии. Один из очевидцев рассказывает, что Кизляр действительно представлял печальную картину. Испуганные дети кричали, женщины плакали, многие бежали в астраханские степи. Чтобы ободрить смятенный народ, русские и армянские священники ходили по улицам города, пели молебны, кропили христиан святою водою. Это было 20 августа 1785 года. Пять раз кидались горцы на приступ Кизляра, но были отбиваемы с огромным уроном и в конце концов отброшены за Терек Томским полком. Особенно отличились при отражении штурма гребенские и терские казаки.

Неудачи под Кизляром расхолодили чеченцев настолько, что они оставили Мансура, зато кабардинцы приняли его у себя с восторгом. Собралось более 20 тысяч воинов, и с ними Мансур бросился и на Науру, и на Моздок, но взять их не был в состоянии.

При таких попытках разраставшееся движение приняло опасный характер. Незначительные в сущности своей победы горцев поднимали их дух, разжигали на дальнейшую борьбу с русскими, а в это время России уже грозила вторая турецкая война, и возмутившиеся горцы могли отвлечь русские военные силы от Европейского театра войны. С Мансуром приходилось покончить во что бы то ни стало. Потемкин послал против шейха отряд из Кабардинского полка, двух эскадронов астраханских драгун, полка казаков-моздокцев и трех сотен донских, гребенских и терских казаков. Командование отрядом было поручено полковнику кабардинцев Нагелю. Войска так и рвались на «пророка-волка», как прозвали Мансура казаки. Первая встреча произошла под Моздоком 30 октября 1785 года. Пять часов длился отчаянный бой и закончился, когда наступила темнота. Из битвы никто из противников не вышел победителем: обе стороны сохранили свои позиции; однако Мансур отвел свое скопище. Русские энергично преследовали горцев, и 2 ноября у кабардинского аула на Тереке, в местности, где за четыре века без малого до этого бились два грозных завоевателя – Тохтамыш и Тамерлан, произошла решительная битва. Чеченцы, тавлинцы, кабардинцы, кумыки окружили отряд Нагеля. Над ними реяло священное знамя пророка; обезумевшие от фанатизма муллы поджигали их в бой. Самое отчаянное нападение произвели лезгины-тавлинцы; русским пришлось этих удальцов, кинувшихся на них в шашки, принять на штыки; с чеченцами и кабардинцами отряд управился сравнительно легко, но грозную опасность представили кумыки. Их была масса; они придумали приспособление особого рода – подвижные щиты, благодаря которым на них не действовали ни ружейный огонь, ни орудийный. Эти воины надвигались на небольшой отряд, грозя раздавить его. Спасло русских лишь то, что в самый критический момент весь отряд по команде Нагеля кинулся в штыки на тучи врагов. Никогда еще горские народцы не выдерживали стремительного русского натиска, сопровождаемого громовым «ура!». Наступавшие были смяты и бежали с поля битвы. От почти неизбежного плена Мансура спасла только быстрота его коня.