Покоренный Кавказ (сборник) - [74]

Первым кошевым атаманом черноморцев был знаменитый Харько Ченега (генерал-майор Захар Иванович Ченега) с не менее знаменитым войсковым писарем Антоном Головатым…

Впрочем, правому кавказскому флангу пришлось сыграть некоторую роль в наступившей второй турецкой войне.

Заместивший Потемкина генерал-аншеф Петр Абрамович Текели был человек суровый, даже жестокий, не задумывавшийся ни перед чем ради достижения своей цели. Массовая резня ему, сербу, видавшему всякие такие виды на порабощенной турками родине, вовсе не претила. Напротив, он считал ее одним из вернейших средств к укрощению непокорных. В конце сентября он явился на Кавказ, а 13 октября 1787 года за Кубань перекинуто было 10 тысяч русского войска. В несколько дней было истреблено все население между Лабою и Кавказскими горами; замечательно, что в составе русского действовавшего за Кубанью отряда были недавно еще столь враждебные русским кабардинцы, последовавшие за находившимся на русской службе бригадиром Горичем, кабардинцем по происхождению. Постарались над опустошением края и казаки-донцы со своим знаменитым впоследствии атаманом Иловайским. Затем Текели разгромил на реке Убыни вновь набравшего себе дружины Мансура, и на этот раз погром был уже окончательный, хотя Мансур опять успел спастись от плена и укрылся в турецкой крепости Анапе. Более он уже не выступал серьезным противником русских, ибо доверие к нему горцев было подорвано.

Кабардинцы сперва оказались ревностными союзниками русских. Они даже выступали против чеченцев, когда те кидались на терские станицы, но это усердие продолжалось недолго. Кабардинские князья домогались прежнего: получить обратно отошедшие под русские укрепления земли. Конечно, им было отказано в этом, и дружба немедленно порвалась. Кабардинцы отказались от участия в походах русских и вместе с чеченцами стали кидаться на Терскую линию.

Турки на Кавказе

Возгоревшаяся вторая турецкая война как бы приостановила борьбу с горскими племенами. Все удары русских в Кавказском крае были направлены на турок. Текели, явившись на Кавказ, имел специальное поручение от светлейшего князя Григория Потемкина: действовать на Черноморском побережье против турецких крепостей Анапы и Суджук-Кале. Согласно этим планам, Текели, разгромив Закубанье, осенью 1788 года повел свои поиска на Анапу, но взять эту крепость не смог. Эта крепость, татарское наименование которой означает «материнская доля» (черкесское наименование – Бугур-Кале), была укреплена французскими инженерами и представляла собой твердыню, в которую всегда могли явиться подкрепления с моря. Овладеть Анапой для русских было делом первейшей необходимости. Здесь был центр религиозной пропаганды среди мусульманских племен Кавказа, да и, кроме того, Анапа являлась «ключом азиатского берега Черного моря». Так, по крайней мере, смотрела на нее Порта.

Поход Текели к Анапе продолжался два месяца. Русские покрыли новою славою свое оружие, но Анапа, постоянно поддерживаемая с моря турецким флотом, оказалась неприступною. Текели возвратился ни с чем в Прикубанье, вышел в отставку и в том же году умер.

Его заместителем явился генерал-аншеф граф Иван Петрович Салтыков, но он в истории борьбы на Кавказе не оставил даже следа, ибо пробыл главнокомандующим кавказским (на левом фланге) и кубанским (правый фланг) всего несколько месяцев. Назначенный главнокомандующим финляндской армии, Салтыков уехал, не оставив себе преемника, пока же таковой не был назначен, командир Кавказского корпуса генерал-поручик Георгий Богданович Бибиков отправился в январе 1789 года в поход на Анапу без предварительного разрешения хотя бы графа Павла Потемкина, который все еще оставался – положим, лишь номинально – кавказским наместником, и даже без предварительного ознакомления с причинами, побудившими Текели после ряда блестящих побед возвратиться, не взяв Анапы. Этот поход Бибикова был предпринят с совершенно непонятным легкомыслием и полнейшим непониманием местных условий войны. Войска пошли в самое неудобное время – перед весной. Не было запасено достаточно провианта. Сперва, когда приходилось сталкиваться с незначительными аулами, русские, конечно, одерживали верх. Но черкесы-то знали, что такое поход в эту пору года! Они незначительными, но частыми нападениями то и дело останавливали русских. Отряд двигался вперед медленно. Начались последние предвесенние горные вьюги, а затем сразу наступила оттепель; дороги стали непроходимыми, ручьи раздулись в бурные реки; провиант истощался; лошадей стали кормить рублеными рогожами, люди питались кореньями и сырой кониной.

К Анапе подошли в Страстную субботу 24 марта. В самое Светлое Воскресенье пошли на штурм, и только в то время, когда штурмовые колонны подходили к крепости, Бибиков узнал, что в Анапе сосредоточен сорокатысячный гарнизон… Барабаны забили отбой, и штурмующие возвратились ни с чем, осыпаемые турецкими гранатами и картечью. Три дня простоял отряд под крепостью. Турецкие паши позволяли себе наглейшие выходки по адресу неудачливого главнокомандующего. Например, Бибикову присылали хлеб, причем высказывалось, что это делается из сожаления к нему, ибо ему грозит голодная смерть… Приходилось уйти ни с чем, но, как только русские начали отступление, на них кинулись громадною массою турки и черкесы. Весь путь до Кубани пришлось идти, отбиваясь. На пути был даже случай, когда войска, видя неразумное распоряжение командира, отказались от повиновения. Погибли от вражеского оружия, холода, голода и болезней из восьмитысячного отряда более 5 тысяч человек. Остатки отряда спасло только то, что командовавший Кубанским корпусом генерал-лейтенант барон Розен поспешил на помощь к Бибикову. «Офицеры и нижние чины, – писал Розен Потемкину в своем донесении, – находятся в таком жалком виде, какой выше всякого выражения. Все они опухли от голода, истомлены маршами, стужею, непогодами, от которых не имели никакого укрытия. Солдаты и офицеры лишились в этом походе всего своего имущества и остались в рубищах, босые, без рубах и даже без нижнего белья, которое погнило на людях».