Покоренный Кавказ (сборник) - [69]
29 сентября отряд с присоединившимися казаками Иловайского подошел поздно вечером к месту, напротив которого Лаба впадает в Кубань. На основании полученных сведений Суворов предупредил войска, что будут четыре переправы: брод обыкновенный, брод в семь четвертей глубины, брод по быстрине и, наконец, переправа вплавь.
«Войскам отдыха нет до решительного поражения, истребления или плена неприятелей. Пули беречь, работать холодным оружием! Драгунам и казакам с коней не слезать для добычи; на добычу идет четвертая часть, другая четверть прикрывает, остальная половина наготове. Добыча делится пополам: одна половина на государя, другая – войскам; из этой половины казакам две трети!» – таков был приказ Суворова.
Чтобы захватить ногайцев врасплох, необходимо было произвести переправу ночью; поэтому 30 сентября войска простояли до 8 часов вечера. Броды были глубоки; пехоте пришлось раздеваться донага; переходила она, коченея в холодной воде, которая местами покрывала плечи. Для уменьшения быстрины конница переправлялась несколько выше, везя на лошадях одежду пехотинцев и артиллерийские заряды.
Несмотря на многие препятствия, переправа была совершена вполне успешно, и ногайцы остались в полном неведении близкой беды.
Пехота оделась и построилась; отряд тронулся дальше. Авангард наткнулся на ногайский разъезд и взял его живьем; пленные послужили проводниками. Пройдя 12 верст от Кубани, близ урочища Керменчик, накрыли ногайцев совершенно для них неожиданно. Они сначала оторопели, потом стали защищаться с отчаянием, но это продолжалось недолго. Русские были страшно утомлены, так что бой и преследование возобновлялись два раза. Сеча была жестокая и дело кровавое; с обеих сторон ярость и злоба доходили до крайнего предела. Казаки мстили хищникам, от которых давно и много страдали их земли, и никому не давали пощады. Ногайцы, хуже вооруженные, хуже предводимые, недисциплинированные, не могли противостоять русским и гибли в огромном числе. Тягостное чувство бессилия доводило их до исступления. Одни убивали своих детей и жен; другие при последнем издыхании силились нанести какой-нибудь вред русским. Больше 4 тысяч ногайских трупов валялись на десятиверстном расстоянии; взято было в плен до 700 ясырей и немалое число женщин и детей. Потеря русских немногим превышала 50 человек, а добыча досталась большая: рогатого скота приблизительно 6 тысяч голов, овец 15 тысяч; на обратном пути отряда она еще увеличилась.
Впечатление этого разгрома на татар было большое, но различное. Ногайские мурзы прислали Суворову в знак покорности белые знамена, каялись и обещали вернуться на прежние кочевья, за исключением Тав-султана и некоторых других, которые не надеялись на искреннее прощение. На крымских же татар побоище при Керменчике навело оцепенение и ужас; опасаясь такой же участи, они стали тысячами переселяться в Турцию.
Войска пошли на зимние квартиры; Суворов с небольшою частью отряда направился прямо степью на Ейск. Путь лежал длинный, без малого 300 верст, и трудный; время стояло позднее; пришлось переправляться через большое число рек, настилать мосты из чего попало либо переходить вброд по пояс.
На беду, мурзы с несколькими ногайцами, служившими проводниками, взяли направление слишком к северу, так что прибавили несколько десятков верст пути, и в отряде стал ощущаться недостаток продовольствия. Харчевого запаса достало в обрез, в последний день похода все было съедено без остатка. Пришли в конце октября.
Суворов посетил аулы окрестных покорных ногайцев и свиделся там со многими старыми знакомыми. В числе их первое место занимал джамбулукский мурза, столетний Муса-бей, бывший враг русских, но с недавнего времени их приверженец. Он был человек хорошего сердца, помогал бедным, отличался верностью и постоянством, ненавидел роскошь, наблюдал в своем быту замечательную чистоту и европейскую опрятность, был лихой наездник и веселый собеседник, любил хорошо покушать и порядочно выпить; вдобавок ко всему оказывал Суворову расположение, похожее на отеческую любовь. Узнав по возвращении из экспедиции, что бодрый, крепкий старик собирается обзавестись новой женой, Суворов купил у казаков молодую красивую черкешенку и подарил ее Муса-бею.
Зиму 1783/84 года Суворов провел в крепости Святого Димитрия. Тут часто посещали его ногайские старшины, отсюда же он продолжал свою служебную переписку с Потемкиным, который, будучи закуплен успехом закубанской экспедиции, уже никаких неудовольствий и замечаний ему не заявлял.
Действия великого русского полководца в Прикубанье, отличавшиеся обычною «суворовской» экстренностью, произвели на полудиких кочевников такое впечатление, что ногайцы более уже не осмеливались восставать против русских и перестали смотреть на придонские и манычские степи как на свою собственность. Огромный край с береговой черноморской полосой благодаря Суворову сам собою отошел к России, но энергией русского полководца впечатление было произведено не на одних только дикарей.
Первый наместник Кавказа
В начале 1784 года Порта торжественным актом признала подданство Крыма и всего Кубанского края русской императрице, и, таким образом, Россия и на правом фланге подвинулась совсем близко к Кавказу: ей принадлежало уже все пространство степных земель с правым берегом Кубани и Черноморское побережье вплоть до устья этой реки. В этих степях, где кочевали дикие орды ногайцев, было поселено впоследствии Черноморское казачье войско, в течение долгих лет почти на свой риск и страх выдерживавшее отчаянную и кровавую борьбу с черкесами адыге и давшее России воинов, которым равных нет ни у одного из государств на земном шаре. Мы говорим здесь о черноморцах-пластунах, но о них речь будет впереди, а здесь мы вернемся к левому флангу, где совершались события, упрочивавшие положение Руси в Предкавказье.
Константин Михайлович Базили, популярный в русских литературных кругах 30-х годов XIX в. автор «Очерков Константинополя», видный дипломат, друг Н. В. Гоголя, пожалуй, меньше всего известен своими трудами о Сирии (вслед за автором мы употребляем здесь историческое понятие «Сирия», имея в виду современные территории Ливана и Сирии). А между тем работы Базили о Сирии оставили значительный след в науке. Его книга «Сирия и Палестина под турецким правительством» была одним из первых в мировой литературе трудов по Новой истории Сирии, Ливана и Палестины.
В изданиях, посвященных истории Великой Отечественной войны, мало и неохотно рассказывается о битве советских войск под старинным русским городом Ржевом. Между тем под Ржевом полегло более двух миллионов человек – больше, чем под Сталинградом или в иных сражениях великой войны. Вину за такие огромные потери многие возлагали на Верховного главнокомандующего Сталина, обвиняя его в неумелом руководстве армией и стратегических просчетах.Однако время делает свою работу. Открытие архивов КГБ-ФСБ дало возможность понять и оценить триединый стратегический замысел советского командования: операции «Монастырь», «Уран», «Марс».
История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Однако любой историк в своих исследованиях обращается к альтернативной истории, когда дает оценку описываемым персонажам или событиям, реконструирует последствия исторических решений, поступков, событий, образующих альтернативу произошедшему в реальности. Тем не менее, всерьез заниматься альтернативной историей рискуют немногие серьезные историки.И все же, отечественная история предлагает богатейший материал для альтернативных исследований, ведь даже само возникновение нашего государства на бедных и холодных равнинах северо-востока Европы, да еще и с центром в ничем не примечательном городке, выглядит результатом невероятного нагромождения случайностей.
Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.
В преддверии Курской битвы перед ВВС Красной Армии были поставлены задачи по завоеванию полного господства в воздухе, изгнанию люфтваффе с поля боя и оказанию эффективного содействия наземным войскам в разгроме врага. Итог ожесточенных двухмесячных боев, казалось бы, однозначно свидетельствовал: поставленные перед «сталинскими соколами» цели были достигнуты, небо над Огненной Дугой осталось за советской авиацией. Однако подлинная цена этой победы, соотношение реальных потерь противоборствующих сторон долгое время оставались за рамками официальных исследований.Как дорого обошлась нам победа? Какова роль люфтваффе в срыве попытки Красной Армии окружить орловскую и харьковскую группировки вермахта? Стало ли сражение над Курской дугой переломным моментом в ходе воздушного противостояния на советско-германском фронте? На эти и на многие другие вопросы вы найдете ответы на страницах этой книги.
Издание завершает публикацию всех важнейших зарубежных материалов XVII в. о восстании С. Разина, остававшихся еще не опубликованными. (Первый выпуск — «Записки иностранцев о восстании С. Разина». Л., «Наука», 1968). В сборник вошли: брошюра о восстании, изданная в Лондоне в начале 1671 г., диссертация о Разине, защищенная и изданная в Германии в 1674 г., отклики на восстание западноевропейской прессы 1670–1671 гг. и записки Кемпфера о персидском походе Разина.Материалы комментированы и сопровождены источниковедческими статьями.Издание рассчитано на широкий круг читателей: учителей, студентов аспирантов, научных работников.