Поиск исторического Иисуса. От Реймаруса до наших дней - [90]

.

В вопросе о самосознании Иисуса Тайсен придерживается позиции, сходной с мнением Сандерса:

Вероятно, Иисус не размышлял подробно о том, Кем Он был. Его весть была теоцентричной. Центром была весть о владычестве Бога, а не Самого Иисуса. Он, несомненно, считал Себя более чем просто пророком. <…> Он не только провозглашал Царство, но и создавал Его Своими действиями. Его окружение – как сторонники, так и противники – надеялись или опасались, что, возможно, Он и есть Мессия, будущий царь Израиля. <…> Возможно, Иисус видел Себя человеком, реализующим на земле владычество Бога[596].

Хорсли также утверждает, что многие из окружения Иисуса считали Его Мессией, однако как понимали мессианство эти люди или Сам Иисус, в точности описать невозможно:

Евангельский материал показывает, сколько сомнений и неопределенности вызывала идея о том, что Иисус есть Мессия. Возможно, сама эта идентификация некорректна[597].

Если попытаться охарактеризовать тот образ Иисуса, который выстраивается в работах Хорсли, то это эсхатологический пророк социальной революции:

Видеть в Иисусе учителя религиозной этики – значит впадать в анахронизм. Как только мы откажемся от идеи, что Иисус обращал Свою проповедь к отдельным индивидуумам, то увидим, что большая часть материала свидетельствует о том, что Иисус был лидером социального движения. Провозвестие Царства Божьего, в сочетании с обновлением социальной жизни в деревнях (village-community revitalization), было направлено на возрождение всего Израиля. Вместо того чтобы уводить своих последователей в пустыню, ожидая спасительного вмешательства Бога, как это делал Февда, Иисус фокусировал Свою деятельность на обновлении сельских общин – базовой социальной форме аграрного общества Иудеи и Галилеи. Вместо того чтобы вступить в открытую оппозицию священству, иродианам и римским властям, Иисус фокусировался на «социальной революции»… ожидая, что «политическую революцию» совершит Сам Бог[598].

Оба автора утверждают, что распятие Иисуса римлянами как разбойника «подтверждает, что и начало, и конец служения Иисуса имели политический аспект»[599].

Таким образом, оба исследователя в своих реконструкциях пытались доказать, что аутентичное учение Иисуса, будучи апокалиптичным по природе, было направлено на актуальные для своего времени социально-политические вопросы. В период глубокого кризиса Израиля Иисус основал специфическое движение, отличавшееся, во-первых, ненасильственным характером, во-вторых, фокусированием на разрешении актуальных социальных проблем. Тайсен считает, что движение Иисуса состояло из странствующих харизматиков и сочувствующих им сельчан, Хорсли – что Иисус с учениками не просто переходили из одной местности в другую, но подолгу оставались в деревнях, пытаясь изменить социальные нормы в каждом отдельном месте.

Первые работы Тайсена и Хорсли были восприняты как прямая полемика с «Семинаром по Иисусу» и лично с Дж. Д. Кроссаном[600], поскольку оба автора настаивали на признании аутентичности апокалиптического материала в Евангелиях. Однако в отличие от других исследователей, придерживающихся такого же мнения (Вайс, Швейцер, Сандерс, Эрман и т. д.), Тайсен и Хорсли доказывали, что весть Иисуса имела значимые социально-политические импликации. Реконструкции Хорсли и Тайсена, хотя и не породили огромной волны критики (как исследования «Семинара…»), все же получили ряд возражений со стороны других участников «Поиска исторического Иисуса».

Реконструкцию Хорсли критиковали в первую очередь за то, что автор сводил проповедь Иисуса к социально-политическим проблемам, практически полностью игнорируя собственно религиозные вопросы. Н. Т. Райт возражает Хорсли, утверждая, что для корректного понимания движения Иисуса и жизни израильского народа в целом необходим глубокий анализ как социальных, так и богословских вопросов[601]. Бен Уизерингтон не находит подтверждения тому, что Свое учение Иисус обращал именно к локальным сельским сообществам[602].

Некоторые исследователи (например, Н. Т. Райт) пытаются использовать с теми или иными модификациями предложенный Тайсеном «критерий исторического правдоподобия». Однако другие ученые утверждают, что формулировка Тайсена слишком размытая, и это позволяет отнести к аутентичному материалу практически любой фрагмент евангельского текста. Герд Людеман пишет:

Для одних исследователей правдоподобными будут одни вещи, для других – другие. Иными словами, критерий исторического правдоподобия слишком неопределенный и порождает больше вопросов, чем ответов[603].

Однако, несмотря на критику методов и результатов исследований, работы Тайсена и Хорсли значительно повлияли на «Поиск исторического Иисуса». Благодаря им «большинство современных исследователей рассматривают учение Иисуса как в той или иной степени соотносящееся с политической ситуацией Его времени»[604].

Подытоживая рассмотрение работ Хорсли и Тайсена, отметим следующие ключевые аспекты.

1. Авторы в целом доверительно относятся к синоптическому материалу, не используя в своих работах апокрифические тексты.

2. Авторы доказывают, что корректная реконструкция образа исторического Иисуса должна показывать особое место Иисуса в системе социального мира Израиля I века.