Пламя свечи прекратило свою пляску и, вытянувшись в струну, замерло…
Со стороны могло показаться, что даже огонь боится разгневать своей пляской мага, неподвижно застывшего в кресле. Взгляд карих глаз терзал внутренности хрустального шара, неясно мерцавшего синим светом. Образы рождал этот свет, и Мерлин видел группу всадников, готовых к дальней дороге. Маг смотрел на суровые лица ведьмаков-воинов и просторы Руси. Пашни, леса и дороги расстилались перед всадниками, и не было силы, способной спрятать путников от всевидящего ока пелентара.
Вид тех, за кем наблюдал Мерлин, мог удивить кого угодно. На первый взгляд в отряде не было ничего особенного: двое русов в воинских доспехах, девица.
Правда, девушка была одета по-ханьски, да и оружие путешественницы выдавало родство с этим народом. На кожаной перевязи, на гибкой талии, висели два меча цзянь. На первый взгляд девица казалась лишней, даже неуместной в отряде опытных воинов. Лишь вглядевшись внимательно, можно было заметить в ее повадках манеру опытного воина, притом привыкшего сражаться верхом. Да и тусклый взгляд глаз, видевших не одну смерть, с головой выдавал в ней опытного воина. Но некому было смотреть в глаза Кетрин, грозе караванов, в великой степи.
Чуть позади ехали еще двое всадников. Вот на них-то и стоило посмотреть внимательнее.
Чернокожий гигант со щеками, щедро украшенными ритуальной татуировкой, в компании с тройкой русов, постороннему оку казался немного непривычным. Один двуручный меч со странным расширением на конце клинка чего стоил! Сизая, боевая сталь отливала синевой, и странные символы, напоминающие птичьи следы, испещряли поверхность металла. Путник не скрывал оружия, меч без ножен просто лежал у него на плече, как селянин носит оглоблю.
Но не он, а пятый всадник оказался бы для постороннего наблюдателя порождением ночного кошмара. Правда, до поры до времени этот наблюдатель ничего бы не заподозрил: зеленую кожу лица от чужого глаза скрывал добрый шлем. Но на ночных привалах стальная личина снималась.
Не мигая, смотрели в звездное небо багровые зрачки, словно ведя беззвучный, нескончаемый разговор с бледной Луной. В ее зыбком, неверном свете он казался порождением ночных демонов, он, Урук, последний воин народа, называемого людьми его мира просто: орки.
Вроде ничего особенного, если б не цвет кожи, алые зрачки да длинные клыки, чуть тронутые желтым налетом. Прядь жестких, рыжих волос пропущена сквозь золотое кольцо, обвитое вязью рун. А так воин как воин: рост до середины груди взрослого руса и длинные, жилистые руки до колен. Когти на руках достойно завершали образ. Как, хихикая, говаривал один из его спутников: «Красавчик у нас, хоть крести…»
Из-за спины чудо-воина виднелись два клинка: вороненый ятаган и прямой полуторник дивной работы. Ятаган висел на виду, открыто, меч-полуторник от людского ока скрывали щедро намотанные тряпки. Но даже тряпье, на которое не поскупился зеленокожий воитель, не могло скрыть от Мерлина волны силы, исходящей от оружия Странников. Оружия тех, кого люди и те, кто были до них, называли богами…
Веки мага чуть шевельнулись, и изображение в шаре пелентара поплыло. Исчезла пятерка всадников, рысью уходящая в степь. На смену пришли образы города на границе Черного Леса и Степи. Стены из серого камня, ворота, в которые входит караван заморских купцов…
Велик и славен торговый град Ашур. Со всех пределов мира тянутся к нему вереницы караванов торгового люда. В клубке улиц и глинобитных заборов бурлил нескончаемый поток людей. Многоголосый и многоязыкий гомон висел над узкими улочками, внезапно растекающимися простором площадей. Пестрый ковер палаток торговцев на них был рассечен и оплетен темной водой каналов, веющих по утрам потоками прохлады. Картины в пелентаре поплыли быстрее, повинуясь невысказанной воле Мерлина.
Вот развернулся узел улиц Ашура, мелькнули стены из белого кирпича, и шар послушно показал знатного сеньора в роскошных покоях. Сеньор беседовал с толстым лекарем, и тема их беседы, как и то, что в конце разговора он протянул лекарю бутылочку с эликсиром долгой жизни, оказалось для Мерлина последней каплей…
Воздух в покоях задрожал, когда Верховный Друид отвел взгляд от шара.
Лицо его было неподвижно, в этой неподвижности было нечто от каменной статуи полководца или римского трибуна. Только бушующий огонь гнева за непроницаемой маской лица отличал лик мага от холодного мрамора. Гнев чуть изменил черты, а в глазах пылало яростное пламя. Прошло не менее трехсот лет с тех пор, как Верховный Друид испытывал ярость. Но такой ярости Мерлин не испытывал никогда…
— Вы все умрете, — подчеркнуто спокойно произнес маг, — умрете лютой смертью, как и ваш проклятый волхв…
Тихонько засмеялся Верховный Друид. Шум осенней листвы, гул ярого пламени и шелест ветра между старыми могилами навеки сплелись в смешке Мерлина. Эхо на миг прислушалось к смеху мага и не рискнуло его подхватить…
Великое буйство разнотравья расстилалось до горизонта. Ковер трав с головой скрывал коня и всадника. Позади них возвышался последний бор, и сосны под порывами ветра вели свой вечный разговор. Рогволду казалось невозможным, что есть края, в которых нет леса, а есть только море травы, колышущейся как морская вода под яростными порывами ветров. В бледно-голубом небе зависла неподвижная точка беркута, зорко выглядывающего свою добычу.
