Поиск-81: Приключения. Фантастика - [18]

— Какова приблизительная стоимость коллекции? — Рысин будто не слышал последнего замечания.

— Перед войной она стоила бы тысяч десять-двенадцать. Но теперь, насколько мне известно, цены на такие вещи в Европе значительно возросли. Даже здесь, на месте, майор Финчкок из британской миссии предлагал мне шестьсот фунтов за одно лишь блюдо шахиншаха Пероза… Видите ли, находки сасанидской посуды за пределами Приуралья — факт исключительный.

— Простите, майор Финчкок предлагал эти деньги вам лично или университету?

— Университету в моем лице, — сказал Желоховцев.

— Так, — Рысин взял карандаш, нарисовал на бумаге непонятный кругляшок. — В котором часу вы обнаружили пропажу?

— Около полудня… Дверь была заперта, окно разбито.

— У кого кроме вас имелся ключ от кабинета? — Рысин задавал вопросы, не отрывая глаз от стола.

— Я же вам ясно сказал! — вспылил Желоховцев. — Окно было разбито! Понимаете?

— Отвечайте на мои вопросы, — вежливо попросил Рысин. — У кого еще был ключ от кабинета?

— Только у меня, — Желоховцев поджал губы. — Это мой кабинет.

— Кто знал о коллекции?

— Многие… В восемнадцатом году я успел напечатать о ней статью в «Известиях археологического общества».

Рысин улыбнулся:

— Труды по археологии читают разве что одесские жулики. Слышали о скифской тиаре царя Сайтоферна, которую изготовил и продал в Лувр ювелир Рухомовский из Одессы? Вот он бы, пожалуй, заинтересовался вашей статьей…

— Кто вам дал право сомневаться в моей честности! — Желоховцев пристукнул по столу ребром ладони. — Все предметы коллекции подлинные! Мой научный авторитет — достаточная тому гарантия!

— Я не о том. — Рядом с кругляшком Рысин нарисовал квадратик. — Вопрос стоит таким образом: нужно ли искать похитителя среди ваших коллег и студентов или среди лиц посторонних? У вас есть какие-то подозрения?

— Есть, — твердо сказал Желоховцев. — Я подозреваю своего бывшего студента Константина Трофимова.

Рысин в упор смотрел на него:

— Основания?

Желоховцев помедлил с ответом — как бы ни обстояло дело, он не мог в этих стенах упомянуть о связях Кости с красными. Агента совдепии судят по иным законам, нежели ординарного вора… Да и какие сейчас законы!

— Этот Трофимов никак не связан с майором Финчкоком? — Рысин почувствовал, что его собеседник колеблется.

— Никак, — сказал Желоховцев.

— Но почему вы подозреваете именно его?

— Я не могу вам этого сказать!

— Вот как? — Рысин провел стрелку от кругляшка к квадратику, встал. — Не буду настаивать. В прошлом я частный сыщик и привык уважать секреты моих клиентов!

Он произнес это с нескрываемой гордостью, и Желоховцев даже в теперешнем своем состоянии не мог не отметить, что в устах помощника военного коменданта такое заявление звучит довольно-таки странно.

5

Член городской управы доктор Федоров явился в музей через день после того, как вывезли экспонаты художественной коллекции.

Лера столкнулась с ним на крыльце:

— Добрый день, Алексей Васильевич! А я как раз в управу собираюсь.

— Да чего туда ходить, — посетовал Федоров. — О положении на фронте мы знаем не больше, чем какой-нибудь взводный. Скрывают, голубушка, скрывают!

— Когда думаете ехать? — спросила Лера.

Вопрос был самый обычный, вроде приветствия — теперь об этом все говорили.

Федоров опечалился:

— А бог его знает! Все от дочери зависит. Вы ведь помните Лизу. Как она решит, так и будет. Матери-то нет… Да у нее тут еще роман с капитаном из городской комендатуры. В общем, полнейшая неизвестность.

— Да-а, — посочувствовала Лера.

В Мариинской гимназии все знали, что Лиза Федорова вьет из отца веревки.

— А я так и остался бы! Честно вам скажу, страшно с места сниматься. Вдруг, думаю, и не тронут меня красные. Велика ли шишка член управы! Я же всегда был противником диктатуры и дал верное тому доказательство…

В январе, когда Колчак приезжал в Пермь, городская дума поднесла ему приветственный адрес. Но при составлении его разгорелись дебаты. Кадеты предлагали титуловать Колчака «верховным правителем», а эсеры, к которым относил себя и Федоров, — всего лишь «верховным главнокомандующим». Последние, правда, быстро уступили, но Федоров потребовал занести в протокол его особое мнение, чем очень гордился.

Этот случай напомнил Лере одно место из «Войны и мира», где тоже спорили, как титуловать Наполеона — императором или генералом Бонапартом…

— Ну-с, голубушка, — Федоров шагнул к двери, — я ведь к вам от управы в помощь и в надзор послан. Сейчас плотник подойдет… Давайте укладываться.

— То есть как укладываться? — Лера ошарашенно поглядела на него.

— Ничего не поделаешь! За Урал, за Урал… Вы предписание получили?

— Но самые ценные экспонаты уже вывезены.

— И кто же их вывез?

— Какой-то подпоручик. Смуглый такой, худощавый.

Федоров замахал руками:

— Бог с вами, Лера, голубушка! Я только что из управы. Вот и каталоги при мне!

— Пожалуйста, можете убедиться! — Лера распахнула дверь.

Федоров вытер платком потные брыластые щеки.

— Ничего не понимаю! Это какое-то недоразумение… Я же только что из управы!

Лера, улыбаясь, смотрела на него. Она тоже ничего не понимала, но ей было весело. После того, как она вчера встретила Костю Трофимова, ей все время было весело.