Похождение в Святую Землю князя Радивила Сиротки. Приключения чешского дворянина Вратислава - [69]

Видял есмь (widziałem) во граде столп высокий, четверогранный, вверху выкован (w szpicę wykowan), с [краснаго, czerwonego] порфирова каменя[905] слова (litery hieroglificke), о которых выше речеся, имел всюду высечены. Зело изряден, и хотя ис-под его в землю вшел, однакоже еще вышины его остает мало не четыредесять лакот, в ширину всяка страна шесть или мало болши имеет лакот внизу. Недалече его, в боку моря (wbok ku morzu), суть еще знаки под землею изрядной некоей великим иждивением некогда из мрамора ставленой, полаты[906], убо стены цками мраморными выкладены стоят на столпах такожде мраморных. Была и другая полата на верху, но уже обвалилася вся; а тая подземелная хотя вся опаде[907], однакоже знатно подобие строения. Под самою градскою стеною и под ея круглою башнею суть такожде изрядные мраморные жилища[908], под ними же и иные пространные и зело украшенные чертоги видяти, где некоторые сказывают, жила Клеопатра[909], которая себе причиною смерти была.

Был есмь такожде на двух горах высоких[910], которые суть в самом граде. На единой есть башня для стражи безпрестанные, не зело высока, из которой столко прапорцы малых страж (straż) выставляет, сколко караблей в пристань приходит. Другая гора есть вышшая, к Россету, ис которой весь град добре видяти, и распростирается даже (aż) до стен градских; под нею же великих разореных и изрядных полат части лежат, где доволно изрядного мраморнаго камене обретается. Тогоже дне и по сем часто на долгой и передней (przedniey) улицы градской видял есмь темницу[911], в которой святая Екатерина заключена сидела. Есть палатка невелика, ниска, от которой недалече стоят два столпа высокие и великие, из целого красного мрамора высечены, между которыми блаженная Екатерина венец мучителства восприяла[912]. Посреде тояже улицы великия лежит камень четверогранный, на котором святому Марку евангелисту епископу Александрийскому главу отсекоша. Место тое турки сами[913] имеют в великом почитании, и дабы ни какова порока не восприяло от преходящих, ширшим (szerszym) камением его с верху накрывают, для того нарочно вытесаным.

Навещал есмь костел святаго Марка, [есть] недалече онаго четвероуголнаго столпа (будучаго)[914] вышеписанного, малый и темный;

халдеи его присматривают. Идучи к великому престолу, по правой руке есть тесная полатка (sklepik) под единым престолом, где долго святое тело по мученичестве лежало, дондеже оное венецыяне[915] промыслом (przemyślnie) [и] óтай (чего немало халдеи срамляются и жалеют) взявше в Венецыю с великою честию свезли, о чем свидетельствует летописание (historya).

Судиак Александрийский возвратился в Каир, камо его возвал был Имбраим паша. Имел с собою конных двадесять человек, пеших янычар столко же. Иных (inszych) дней осматривали есмы град, который истинно зело изрядный и чюдными зело полатами (еще развалины[916] лежат, другие под землею суть) украшен был. Елико судити могу, что едва в пятой части града живут люди. Есть убо зде баня широка и изрядная, которую Солиман салтан великим изждивением устроил; мылися есмы некогда (podczas) в ней. Удобно (łacno) всяк признает, взирая на полаты подземные, что тамо в земли издавна был град[917] каменный, где людие летом, жара ради, живали, зимою же в верхние полаты выносилися[918]. Из многих тех подземных жилищ ныне поделаны кладези (studnie) или пруды (cysterny), в которых Нилову воду, чрез перекоп во град приведеную, хранят. Убо те пруды (cysterny) суть гражданские[919] (mieyskie), иные же всякого особно, хранения ради вод до другаго году, как о том речено; еяже аще когда не станет, тогда четыредесять пять верст чрез море возят ю от Россета града[920].

Поветрие (powietrze) во Александрии[921] от маия месяца даже до первых осенних дождей (ибо зде бывают; и во время бытия моего септевриа (września) месяца двадесят седмаго числа малый сниде) нездравое[922] и не мале[923] (niemal) не моровое поветрие. Для чего старейшие граждане и торговые люди выезжают в те дни: некоторые на посады преносятся[924] (się wynoszą) ко устью морскому, а котории во граде живут, всегда ходят бледны, желты и болным зело подобны. Причина тоя заразы некоторые применяют (przypisuią) полатам подземелным[925], которые пусты и влажны зело, разных гадов, ужей и иных ядовитых гадов родят; чесого ради она влажность, с смрадом и ядом разных гадов смешена есть, воздух, powietrze, (занеже во Египте таковии гади везде множатся) вреждает. Некоторые вину полагают езеру Мареопис (Mareotis) или Арептон (Arepoten) названому, пол-осмы версты от Александрии лежащему, поведающе(ся), яко Нил река помет (śmieci i plugastwa wszytkie) ис поль и пашен, которые по той стране Александрии суть, купноже ядовитых гадин множество, в него входит (w nie wewozi); откуду целое лето ветры, етезые (etezye) названые (а зовут их италиане каурус или маистро, kaurus albo maestro), воздух (powietrze), гнилостию поврежденный, во град несут, дондеже его по сем дожди спадше оживляют и здрави, помощию лутшаго ветра, претворяют. Езера того не запамятовали те, которые деяния Великого Александра написали. Но которая либо [ни есть] причина, доволно на сем, [что] зде есть зело злый воздух, пачеже в нощи, где окна зело прилежно запирают затворками; ащели убо того не творят, погубляют здравие свое, чего я многажды искусил есмь. Убо коль скоро кто в нощи из дому вышел, абие болезнь главная великая напала и всего тела разслабление. Чего для здешние люди в нощи плот[к]ами (chustami) некоими прилежно (пачеже глав) берегут и обвивают.