Похороны ведьмы - [34]
Что-то тут не так.
– Брось арбалет! – Сомнения сомнениями, но в одном он был уверен: прежде всего чудовище надо обезоружить. – Не то затяну петлю! Слышишь? Я затяну веревку!
"Кошкой" он уже больше пользоваться не мог – и без того чуть не выломал себе суставы при последнем четвертьобороте. Это облегчило ему решение. Он прыгнул направо, ближе к перевернутой тележке и лежащему рядом Вильбанду. Сейчас между ними было не больше дюжины шагов.
Дальше идти нельзя. Его остановила вспышка солнца на стальной дуге. Арбалет был нацелен на Вильбанда и готов к выстрелу.
– Стреляю, – прохрипел тот, кто держал оружие. Держать у него получалось лишь немногим лучше, чем говорить, оружие несколько мгновений покачивалось во все стороны, но расстояние и впрямь было невелико, и Дебрен мгновенно понял, что только в одном случае из двух болт пройдет мимо цели.
Решение пришло само.
– Тогда я тебя удушу, – проворчал он, вжимаясь спиной в нагретый солнцем камень. Он потерял из виду дугу арбалета, зато обрел куда как большую возможность выйти невредимым из-под действия какого-нибудь хитроумного заклинания.
– Нет!
В первый момент он подумал, что противник готов стрелять: его обманула паника в глазах Вильбанда. Лишь взгляд калеки, явно игнорирующего восточную часть скалы, дал ему понять, насколько он ошибался.
– Мы связаны законом, – неуверенно бросил он, – и моральным правом. А я служил в императорском флоте и знаю массу заклинаний, касающихся веревок и узлов. Я давно мог бы убить тебя, если б хотел.
– Иди ты в… – Голос был, кажется, послабее. Голему явно недоставало дыхания.
Голему?
Сучья мать, ему снова померещилось, будто голос скорее напоминает шепот какой-то…
– Это девушка! – Вильбанд тоже кричал тише, но в его словах звучал протест. – Отпусти ее, Дебрен! Она задыхается!
Камнерезу совсем нельзя было верить. По лбу у него текла кровь, светлые глаза сделались маслянистым, как у пьяного или крепко получившего по голове, ну и прежде всего, здесь никто не использовал трансформирующих заклинаний. Голем никак не мог ни с того ни с сего превратиться в девушку. Слишком много ударов по артистической голове – вот и все.
Но этот голос…
Дебрен повел себя как кретин, а не как чародей, и просто-напросто вылез из-за скалы. Хорошо хоть с палочкой в руке. Правда, он тут же забыл о ней, и, если бы девушка выстрелила, он дал бы забить себя как теленка.
Аза скалой, прильнув к ней спиной, действительно сидела девушка. Самая что ни на есть обыкновенная девушка.
Все, кроме ореховых глаз, было у нее цвета земли и камня, вероятно, поэтому Вильбанд упустил детали, в первый момент приняв ее за голема. Было жарко, и она вспотела, но покрывающий кожу слой серой пыли налип не на пот, как это бывает у горняков, работающих в каменоломне. В первый момент Дебрену показалось, что она нагая, но нет, на ней была куцая рубашка-безрукавка с неглубоким широким вырезом. Нечто подобное носили русалки, если верить древним илленским барельефам.
Серое существо, несмотря на, бесспорно, взрослые черты лица, размерами тела походило на десятилетнего ребенка. Ощущение несоответствия крылось в формах этого детского, казалось, тела.
В формах – близких к идеалам из мужских снов.
Ноги, почти полностью обнаженные, были длиннее всех, которые Дебрену когда-либо доводилось видеть, – в пропорции к остальному, разумеется. Руки восхищали сочетанием стройности с округлостью, нежностью, за которой таилась хрупкая сила танцовщицы. Грудь, прикрытая, но распирающая полотно, невольно наводила на мысли о яблоках, свежих, сочных – вот-вот лопнут, стоит коснуться зубами. Прижатые к скале ягодицы, конечно, не были видны, но, судя по форме бедер, и они были близки к совершенству.
Из-за корпуса арбалета на них смотрело живое воплощение женственности.
Дебрен мгновенно простил Вильбанду все грехи: явное оцепенение, страх перед тем, как могла бы повредить изящную шею веревка, ну – и отсутствие страха за спутника.
Девушка, несмотря на грубоватые, немного топорные черты лица – а как это ни парадоксально, возможно, как раз благодаря им, – была хороша изумительной, экзотической красотой, о которой одни могли бы спорить целыми днями, а других – в том числе Дебрена – она поражала, словно удар обухом по голове.
Он почти осознавал, что именно от нее исходит такой отвратительный запах. От нее – и того, что лежало рядом. Гангарин сработал, и около девичьего бедра поблескивало влажное пятно с кучками надкусанного мяса – но это была всего лишь несущественная добавка к тому, что источало вонь. Значительно более сильный запах исходил из-под заскорузлой шкуры – скорее всего собачьей, – лежащей рядом и предусмотрительно прикрытой соломой. Камень вокруг бедер девушки имел, пожалуй, иной, более темный оттенок, чем в каком-либо другом месте. И уже без всякого "пожалуй" это относилось к камню, соседствующему с тем местом, где сходились ее ноги. Вызванный чарами порыв ветра вымел со двора всех мух, но некоторые уже начали возвращаться. Именно сюда.
– Тебя я застрелю, – прохрипела серокожая красавица, – а его… разобью о стену. Вы уже… трупы, пожиратели останков.
Приключения чароходца Дебрена Думайского в чем-то напоминают историю любимого миллионами читателей ведьмака Геральта, а в чем-то, напротив, решительно от нее отличаются.Но — не зря же слоганом к польскому изданию саги о Дебрене стали слова «Соскучился по Ведьмаку? Читай о Чароходце!».История Геральта закончена.История Дебрена только начинается!
Герой «Горы трех скелетов» – бывший офицер-сапер, решивший попробовать свои силы в частном сыске. К нему обращается молодая боснийка, страдающая потерей памяти, и просит найти отца ее дочери (у девочки лейкемия, и нужны деньги на операцию). Они едут в Боснию, где герой в свое время нес службу в составе миротворческого корпуса, – и неожиданно оказываются в центре грандиозного заговора, в котором замешаны его бывшие начальники, крупные политики и даже, не исключено, сама его загадочная клиентка…
Никогда не сворачивайте на дорогу, на которую лучше не сворачивать!И зря забыли об этой старой мудрости чароходец Дебрен из Думайки, дева-воительница Ленда и лихой ротмистр Збрхл.Вот и занесло их в трактир со странным названием «Где нет княжон невинных».А трактирчик-то проклят вот уж 202 года — ибо именно тогда королевич и княжна двух враждующих государств так и не пришли в нем к единому мнению насчет условий своего брака, и придворный маг королевича наложил на злосчастное заведение проклятие аж по десяти пунктам.По десяти?Ну, по крайней мере так гласит официальная легенда…
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.