Погребенные тайны - [26]

Но в этом деревенском Нью-Хэмпшире соседи всегда могут сунуть нос куда не надо.

— Да? — сказал Владимир.

— Пока ничего, — сказал человек, называвший себя Кириллом. Разговор шел по-русски.

Кирилл был посредником — передавал сообщения между Владимиром и тем денежным мешком, которого называл просто «Клиент». По имени — никогда. Владимира это устраивало. Чем меньше они с Клиентом знают друг о друге, тем лучше.

Однако Кирилл волновался, как бы какая-нибудь мелочь все не испортила. Кажется, он считал, что если будет каждый день звонить и проверять, то все пройдет гладко. Он не знал, что Владимир почти никогда не ошибается.

— Как думаешь, отец после этого заснул или как? Должен бы прислать файл сразу же. Его дочь…

— Терпение, — сказал Владимир.

Над головой взревел самолет, и связь прервалась. Самолеты тут пролетали примерно каждый час, а ночью еще чаще — аэродром рядом.

— …Как там заложница, жива-здорова? — спросил Кирилл. Спутниковый телефон был закодирован, так что Кирилл выражался вполне откровенно. Владимир никогда этого не делал. Его ответ был кратким:

— Что-нибудь еще?

— Ничего.

Он оборвал звонок. Заходящее солнце золотило вспаханную землю. У него промелькнуло воспоминание о том, какая твердая была земля на тюремном дворе, там даже трава не росла. С тех пор он полюбил траву.

Владимир поднялся на крыльцо, мимо компрессора с длинным желтым проводом удлинителя, и открыл антимоскитную дверь. В сетке были дыры, поэтому черную деревянную дверь пришлось открывать и закрывать очень быстро, чтобы не напустить насекомых. Домик вообще оказался развалюхой. Но жаловаться не приходилось. Дом и земля вокруг него, почти триста акров в отдаленном районе Нью-Хэмпшира, принадлежали одному старику, который уехал отсюда во Флориду. Четыре года тут никто не появлялся. Даже сторож. Вот он и определился в сторожа сам. Пусть родственники владельца и не имели об этом никакого понятия.

Проходя через застекленную террасу, он слышал девчонкино жалобное похныкивание в колонках компьютера. Это его раздражало, и он нажал кнопку отключения звука.

Через час я уже был на шестом этаже в доме номер один на Сентер-Плаза, с Дианой, у которой был смертельно усталый вид — глаза измученные, воспаленные. И все равно она была самой красивой женщиной из всех, кого я знал.

— Так что произошло? — тихо спросил я на ходу.

— Как мне сказали, им сообщили конфиденциальную информацию.

— Кто?

Мы подошли к ряду застекленных кабинок. Большинство из них были пусты — рано еще. Ее кабинку невозможно было спутать ни с какой другой.

На стенах висели школьные фотографии, по которым без труда можно было определить, чье это рабочее место. Славные такие ребятишки, и сразу видно, ей не родственники. И загибающиеся по углам журнальные вырезки с заголовками вроде: «Пропавший ребенок: насильнику предъявлено обвинение».

— Понятия не имею, — сказала она. — На этот уровень меня не допускают.

— Тогда кто отдал приказ отправить туда группу быстрого реагирования?

— Единственный человек, который может отдать такой приказ, — ответственный спецагент. А ты-то откуда узнал, где искать Перрейру?

— Прицепил маячок к Тейлор Армстронг.

Она улыбнулась и кивнула:

— Неплохо.

— Кто бы это ни сделал, он отнял у нас самый верный шанс найти Алексу, — сказал я. — Где он?

— Внизу, в закрытом кабинете для допросов.

— Я хочу с ним поговорить.

— Нельзя. Он заявил о дипломатической неприкосновенности. Сюда уже едет атташе бразильского консульства по правовым вопросам. Некто, — она глянула на стикер возле телефона, — Клаудио Дуарте Карвалью Барбоса. Пока он не проконсультирует Перрейру, никто не может даже войти в комнату для допросов.

Я встал.

— Сделай доброе дело, покажи мне, где она.

— Зачем?

— Так, просто любопытно, — сказал я.

Диана привела меня по лестнице к запертой двери. Никто не стоял рядом, не караулил.

— Камеры, зеркала одностороннего видения есть?

— Нет. Это не в правилах ФБР.

— Хм. Знаешь, я бы с удовольствием выпил чашечку кофе.

Лицо у нее было непроницаемое, но в глазах мелькнула искорка.

— Пожалуй, придется его заново варить. Может занять много времени.

Маурисио сидел, развалившись, со скучающим видом, на металлическом стуле за столом с пластиковой столешницей. Узнав меня, он улыбнулся медленной торжествующей улыбкой.

— Я не стану ничего говорить, дружище. У меня… это… imuni-dade diplomatica.

— Значит, как только приедет атташе бразильского консульства — ты свободен. Поедешь домой. Очень хорошо.

Его это развеселило.

— Хорошо, по-твоему?

Я рассмеялся ему в тон:

— Ну еще бы. Куда уж лучше. Там-то у тебя не будет дипломатической неприкосновенности. Как только тебя выпустят, сразу целая стая и набросится. Те, что тебя наняли? Они же решат, что ты нам все рассказал.

Быстрое поматывание головой.

— Я не сотрудничаю с ФБР.

— Ну как же не сотрудничаешь. — Я вытащил из кармана его «нокию» и показал ему. — Ты, во-первых, дал нам кучу телефонных номеров. Правительство США тебе чрезвычайно благодарно.

— Никто не поверить, что я сказать, — сказал он. Но голос у него звучал уже не так уверенно. Он считал, что я тоже из ФБР, и в мои планы не входило его разубеждать.