Погода – это мы - [43]

– А еще?

– Не все продукты животного происхождения вредны для окружающей среды.

– И это чушь собачья, потому что?…

– Это не чушь собачья. Нет ничего невозможного в том, чтобы выращивать относительно небольшое количество скота экологически приемлемым способом. Именно таким и было фермерство до прихода промышленного животноводства. Курить без вреда для здоровья тоже можно. От одной сигареты не будет никакого вреда.

– Ага, но кто же выкуривает только одну сигарету?

– Те, кому не нравится курить, или те, что понимают, что к чему, и бросают до того, как у них разовьется физическая зависимость. Очень редкий человек не любит продукты животного происхождения. Большинство, как и я, их любит. Поэтому естественно, что нам хочется еще. Я понимаю, что к чему, но зачастую мои желания берут верх. Как и большинство американцев, я вырос на мясе, молочных продуктах и яйцах, поэтому у меня не было возможности отказаться от них до того, как разовьется физическая зависимость.

– Но в целом продукты животного происхождения наносят окружающей среде вред?

– Больше, чем в целом, и больше, чем вред. По данным ООН, животноводство является «одним из двух или трех наиболее значительных факторов в наиболее серьезных экологических проблемах[300] в масштабе от местного до общемирового… Именно на этом нужно сосредоточить внимание при разработке стратегии решения проблем истощения почвы, изменения климата, загрязнения атмосферы, нехватки водных ресурсов, загрязнения вод и потери разнообразия биологических видов. Доля животноводства в экологических проблемах огромна».

– Тогда чего ради вообще писать, что есть такая штука, как «хорошая ферма»?

– Потому что крайне велико искушение упростить этот сложный как с научной, так и с философской точки зрения вопрос: подобрать удобные статистические данные, отбросить «нелогичные» убеждения, проигнорировать неясные случаи. И если нам так трудно просто переосмыслить, насколько для нас важно то, что мы едим – когда даже самые умные и неравнодушные люди ищут прорехи, сквозь которые можно было бы проскользнуть, дабы сохранить привычный для себя образ жизни, – неточности могут показаться обманом.

Кстати, это еще один контраргумент: цифры расчетов приблизительны до такой степени, что практически не заслуживают доверия. Я привел данные о том, что доля животноводства в выбросах парниковых газов составляет 14,5 %. Потом я привел данные о том, что эта доля составляет 51 %. И автором меньшего подсчета была не корпорация «Тайсон-фудз», а автором большего – не Организация по борьбе за права животных. Это, пожалуй, самая важная часть статистики, связанной с изменением климата, и верхняя оценка больше чем в три раза превышает нижнюю. Если я не могу дать более точных значений, зачем кому-то верить моим словам?

– И зачем же?

– Я могу дать более точные значения. В Приложении в конце книги описана методология, с помощью которой получены эти цифры, и объясняется, почему я считаю, что 51 % больше соответствует истине. Но системы, о которых идет речь, сложны и взаимосвязаны, и их оценка требует значительных допущений. С этой проблемой сталкиваются даже самые политически нейтральные ученые.

Вот, например, переход на автомобили с электроприводом. Как нам просчитать относительную экологическую чистоту электрической сети, которая приводит их в движение? В Китае[301] 47 % электричества вырабатывается на угле; переход на автомобили с электроприводом привел бы к климатической катастрофе. Как нам учесть тот факт[302], что для производства электрического автомобиля требуется в два раза больше электроэнергии, чем для производства обычного? И как насчет других форм[303] экологического ущерба, например добычи редких металлов для аккумуляторов – энергоемкого процесса, в результате которого из добытого используется лишь 0,2 %, а остальные 99,8 % выбрасываются обратно (теперь уже в виде токсичных отходов) и загрязняют окружающую среду?

Притворяться, что нам известно больше, чем известно на самом деле, опасно. Но еще опаснее притворяться, что нам известно меньше, чем известно на самом деле. Разница между 14,5 и 51 % огромна, но даже наименьшее значение из двух совершенно ясно дает понять, что, если мы хотим остановить изменение климата, нам нельзя игнорировать тот вклад, который вносят в него продукты животноводства.

Франкфуртер спросил Карского о высоте стены варшавского гетто. Если бы Карский ответил, что ее высота составляет от восьми до двадцати пяти футов, что бы это изменило? Для евреев, которые не могли ее преодолеть? Для Франкфуртера, когда он решал их судьбу? Для нас, когда мы судим Франкфуртера?

– Но, не зная высоты стены, мы не можем рассчитать, как ее преодолеть.

– Разные исследования предполагают разные изменения пищевых привычек в связи с изменением климата, но в итоге получается примерно одно и то же. Наиболее подробный разбор влияния животноводства на окружающую среду был опубликован в журнале «Nature» за октябрь 2018 года. Проанализировав системы производства продуктов питания всех стран в мире, авторы пришли к выводу, что пусть голодающие бедняки по всему миру и могли бы, как это ни странно, немного увеличить потребление мясо-молочных продуктов, для того чтобы предотвратить катастрофический, непоправимый вред окружающей среде, среднему жителю планеты необходимо перейти на питание растительной пищей. Средний житель