Поэзия вагантов - [4]

Жизнь блудницы

Ежели в гости блудница

к тебе соберется явиться, —

Прежде помешкает знатно,

хоть звал ты ее многократно,

Краску кладет и белила,

брови себе насурьмила,

Всю красоту наводит

и важной походкой выходит.

В доме твоем появляясь,

она говорит, задыхаясь,

Будто шла издалека

и, ах, устала жестоко.

С виду даже робеет,

хоть опыт немалый имеет!

Чтоб угодить подруге,

ты кличешь, чтоб ловкие слуги

Всюду ковры стелили,

порядок везде наводили,

Дом украшали цветами,

чтоб сладкими пахло духами, —

Гостье будет приятно

войти в твой дом ароматный.

Самые лучшие вещи

в глаза красавице блещут;

Повар рвется на части,

готовит отборные сласти.

Гостья твоя прихотлива,

разборчива в пище на диво —

Тронет, откусит, пригубит,

посмотрит, что любит, не любит.

Слуги вино из подвала

пред ней наливают в бокалы —

Девка посмотрит, проглотит,

поморщится, нос отворотит.

Спать с тобою ложится —

ни дать ни взять, как девица:

Только ты к ней подлезаешь,

кричит: «Меня ты пронзаешь!»

Стонет, ломая руки,

что этой не вынесет муки;

Так она жмется, что еле

дорогу нащупаешь к цели;

А ведь она бы вместила

в себя и ослиную силу!

Утром на улицу выйдет —

боится, что кто-то увидит,

Чтобы ее не узнали,

укроет лицо в покрывале.

Если ж ее не к себе ты приводишь,

а в дом к ней заходишь, —

Дом этот жалок, грязен,

убог и на вид безобразен;

И на столе негусто:

один салат да капуста —

Вот и все угощенье.

А если нужны умащенья, —

Купит бычьего сала

из туши, какой ни попало,

Купит, потратясь немного,

овечью ли, козью ли ногу,

Хлеб растолчет и размочит,

черствевший с давешней ночи,

Крошек в сало добавит,

вином эту тюрю приправит,

Или, вернее, отстоем,

подобным винным помоям.

А чтоб торговец в лавке

расчелся бы с ней без надбавки,

Оба при каждой покупке

на палочке режут зарубки.

Так же она получает

и то, чем гостей угощает:

Медную мелочь потратит,

а на пять обедов ей хватит.

Ежели к двери убогой

подходит шут босоногий,

Мим, игрок-оборванец,

иль пьяница, худший из пьяниц,

Лишь бы, силою полон,

могучими чреслами цвел он, —

Дверь перед ним нараспашку,

а ты завидуй, бедняжка.

Ей забулдыга милее

Пелопа, милее Пелея,

Он самому Диомеду[21]

над ней не уступит победу.

С ним она спорить не будет,

а всякий стыд позабудет

И с головой непокрытой

за ним побежит неумытой

В самое грязное стойло,

чего бы ей это не стоило —

Тут уж брезгливости нету,

и малой довольна монетой,

Мчится, куда ни покличут,

коль видит такую добычу.

Словно пчела, что за медом

летит на любую колоду,

Так блудница бежит за мужланом,

ей трижды желанным,

А получив, что хотела,

любому отдаст свое тело.

Архипиита Кёльнский Послание к Регинальду, архиепископу Кельнскому, архиканцлеру императора Фридриха

1. Архиканцеляриус, славный муж совета,

Просвещенный истиной божеского света,

Чья душа высокою твердостью одета,

Ты чрезмерно многого хочешь от поэта.

2. Выслушай, возвышенный, робкие моленья,

Изъяви к просящему ты благоволенье

И не заставляй меня, внявши повеленью,

Гнуть под тяжкой ношею слабые колени.

3. Я — певец твой искренний, твой слуга толковый,

По суху и по морю для тебя готовый;

Все, что хочешь, напишу по любому зову —

Но стеснен я временем, и немеет слово.

4. За неделю можно ли описать пристойно

Нашим славным кесарем веденные войны?

Лишь Лукан с Вергилием их воспеть достойны,[22]

Год и два и три подряд песнь слагая стройно.

5. Пожалей, разумнейший, стихотворца участь!

Не заставь покорствовать, жалуясь и мучась!

Жгучей торопливости умеряя жгучесть,

Струнам растревоженным вороти певучесть.

6. Ты ведь знаешь, праведный, — в этой жизни бренной

Сила в нас не может быть вечно неизменной:[23]

И пророков покидал божий дар священный,

И родник моих стихов иссыхает пенный.

7. Иногда пишу легко, без числа и счета,

И никто не упрекнет, что плоха работа;

Но пройдет немного дней, пропадет охота,

И заменит мне стихи сонная зевота.

8. Что однажды издано, то уж не исправить!

И спешат писатели, чтоб себя прославить,

Стих похуже выкинуть, а получше — вставить,

Не желая праздный люд без нужды забавить.

9. Неучей чуждается стихотворец истый,[24]

От толпы спасается в рощице тенистой,

Бьется, гнется, тужится, правя слог цветистый,

Чтобы выстраданный стих звонкий был и чистый.

10. В площадном и рыночном задыхаясь гаме,

Стихотворцы впроголодь мучатся годами;

Чтоб создать бессмертный сказ, умирают сами,

Изможденные вконец горькими трудами.

11. Но звучит по-разному голос наш природный![25]

Я вот вовсе не могу сочинять голодный:

Одолеть меня тогда может кто угодно, —

Жизнь без мяса и вина для меня бесплодна.

12. Да, зовет по-разному к делу нас природа:

Для меня кувшин вина — лучшая угода:[26]

Чем мои по кабакам веселей походы,

Тем смелей моя в стихах легкость и свобода.

13. От вина хорошего звонче в лире звоны:

Лучше пить и лучше петь — вот мои законы!

Трезвый я едва плету вялый стих и сонный,

А как выпью — резвостью превзойду Назона.

14. Не всегда исполнен я божеского духа —

Он во мне является, если сыто брюхо;

Но едва нахлынет Вакх в душу, где так сухо, —

Тотчас Феб заводит песнь, дивную для слуха.

15. Оттого и не могу, нищий я и бедный,

Фридриха державного славить путь победный,

Сокрушивший в Лации[27] корень злобы вредной, —

В этом, повелитель мой, каюсь исповедно.

16. Трудно в худшей нищете отыскать поэта: