Поэзия США - [157]

                                                              по временам.

Так наши сердца — озаряются и угасают.

Порой их колеблемый сумраком свет

Можно принять за свеченье

Подцвеченных звезд и планет — Венеры

И Марса, к примеру,

Или прозрачно-зеленой звезды на ветру.

Вспыхнув, шары замирают, снова колышутся, кружат

                                                                       окрест,

Реют безветренной ночью в зоне созвездия Южный Крест,

Словно среди перепонок бумажного змея.

Они уплывают все дальше и дальше от нас,

Безоглядно, торжественно, каждый раз даруя прощенье.

Подчас их относит с вершины холодным теченьем…

Их возвращенье опасно…

Прошлой ночью еще один огромный светящийся шар

Разбился о скалы, прямо за нашей террасой,

Словно яйцо, начиненное дымом и пламенем.

Пламя металось по склону… И мы разглядели

Пару испуганных сов… Их черно-белые крылья,

Огненно-розовые изнутри,

Казалось, клубились и тлели…

С пронзительным криком они пропали в ущелье.

Древние гнезда сов, должно быть, сгорели.

Вскоре сверкающий армадилл пробежал торопливо,

Как будто по сцене, глядя в землю и пряча хвост,

Один-Одинешенек и в розовых блестках.

Следом выскочил из темноты крольчонок —

Лопоухий на удивленье,

Неуловимо-пушистая горсточка пепла,

В бусинках глаз огней отраженье, —

Слишком прелестная и фантастическая мимикрия…

Вспышки пламени, паника, крики лесные…

Армадилл как бронированный хрупкий кулак,

Неосознанно сжатый навстречу звездной стихии.

ГВЕНДОЛИН БРУКС

ЕДОКИ БОБОВ © Перевод В. Британишский

Эти двое, старик со старухой, обычно бобы едят.

Одно только блюдо, обед у них бедноват.

Простая посуда, и мебель у них проста.

Стол расшатался, и стулья давно скрипят.

Эти двое, старик со старухой, добры, сама доброта.

Эти двое, старик со старухой, у которых жизнь прожита,

Еще продолжают по привычке вставать с постели

И ставить вещи на старые их места.

Еще вспоминают…

Вспоминают, сидят старики,

Склонясь над миской с бобами в дешевой

                                                        своей комнатушке,

           где скопились рецепты, квитанции, куклы и тряпки,

                                       табачные крошки, цветочные горшки.

«ЧИКАГО ДИФЕНДЕР» ПОСЫЛАЕТ СВОЕГО ЧЕЛОВЕКА В ЛИТЛ-РОК © Перевод В. Британишский

Народ в Литл-Роке детей рожает,

Ищет работы, соображает,

Чем крышу покрыть бы, цветы сажает,

Покуда хозяйка цветы польет,

Обед подгорает. Так и идет.

Вечный будничный круговорот

Мелких, назойливых, злых забот.

В воскресные дни в Литл-Роке поют

Воскресные гимны и дань отдают

Воскресным обычаям и просто приличиям.

А выслушав проповедь, выслушав пенье,

Вернутся домой завершить воскресенье:

К семейному чаю — семейное чтенье.

Когда рождество

Переступит порог,

Конечно же, встретит его Литл-Рок,

Еловую хвою и смех с мишурою

Смешает в веселый блестящий клубок.

Есть в Литл-Роке спортсмены, любители сцены.

В июле жара… Полисмены —

Неумолимые,

Неинтеллектуальные —

Палками лупят жару и топчут пыль сапогами.

Вечером в парке концерты, сумрак ложится…

Людвиг Бетховен — то грубый, то женственно-нежный.

Бах втолковать свою музыку публике тщится —

Серьезные лица…

Есть и любовь в Литл-Роке. Мягкие женщины мягко,

Умиляясь своей доброте,

Удивляясь мужской слепоте,

Приближают мгновенья

Наслажденья,

Будто розы, раскрыв свою розовую глубину…

Чтобы все неудачи былые покрыло забвенье,

Воскрешают лишь пурпур и небесную голубизну.

И самым смутным полуобладаньям

Даруют несомненность бытия.

В Литл-Роке знают,

Что, когда телефон беспокоит вас,

Ваш долг ответить несколько вежливых фраз

Лгущим, любящим, просто лепечущим что-то,

Надоедливым, нудным ответить ваша забота.

Скребу затылок: где гнев мой прежний?

Блокнот листаю все безнадежней.

Того, за чем я послана, нету.

Как телеграмму я дам в газету?

Как объяснять события буду?

Как сообщу им я новость эту:

«Люди такие же здесь, как всюду»?

Редактор в ответ обрушил бы тьму

Сердитых, настойчивых «почему».

И верно, ведь вот же он, Литл-Рок:

Ругательства, камни, плевок, пинок,

И ярость на лицах местных матрон,

И здешних самцов озверевших гон

За школьницами-негритянками вслед.

(Девичьих нарядов веселый цвет

Как будто выцвел.) Лови! Трави!

У юноши-негра лицо в крови…

Петля взметнулась, взведен курок.

Линчует Го́спода Литл-Рок.

МЫ В ДРУЖБЕ СО ЗЛОМ © Перевод В. Васильев

Посетители игорного дома «Семеро в „Золотой Черпалке“»

Мы в дружбе со злом. Мы

Плюем на диплом. Мы

Взалкали вина. Мы

Без сна допоздна. Мы

Залезем к вам в дом. Мы

Без жалости бьем. Мы

Нервируем джаз. Мы

Все сдохнем зараз.

ПЕСЕНКА ВОСПИТАННОЙ ДЕВОЧКИ © Перевод Р. Дубровкин

Сижу перед домом я вечно одна,

На заднем дворе побывать я хочу,

Где грязный пустырь сорняками зарос:

Мне скучно от разных фиалок и роз.

На заднем дворе побывать я хочу,

В соседний квартал заглянуть,

Где стены чернее трубы дымовой,

Где можно играть прямо на мостовой.

Там дети живут как в раю,

И я буду жить как в раю!

Ну разве не здорово, что к девяти

Домой никогда им не надо идти?

Но мама сказала о Сьюзи Блэк:

«Порядочной леди не стать ей вовек,

А Джон, этот кончит, конечно, тюрьмой

Ты помнишь, ворота украл он зимой?»

«Так что же такого? — я маме кричу, —

Я тоже порядочной быть не хочу.

Уж лучше я тушью глаза подведу

И в черных чулках по бульвару пойду!»