Поэзия США - [156]

Шрифт
Интервал

Вся птица! Ельник — ель.
Мне, смертному, дано
Бессмертья слышать трель:
Из сердца я украдкой
Подслушал голос кроткий.
Как птица, взмыл он ввысь.
Я исходил весь лес,
Где в воздухе он вис,
Спустившийся с небес:
И жил я этой песней
Земною и небесной.
Во мне самом она,
Лазоревая тень.
Чиста и чуть слышна,
Мне пела целый день:
Ей вторил кто-то свыше,
И только я их слышал.

ЭЛИЗАБЕТ БИШОП

© Перевод И. Копостинская

БОЛЕЕ 2000 ИЛЛЮСТРАЦИЙ И ПОЛНЫЙ ПЕРЕЧЕНЬ ОНЫХ

Путешествия наши, верно, и были такими:
Серьезными, глубоко впечатляющими.
Семь чудес света всемирно засмотрены и устали от
                                                                  поклоненья.
Но осталось еще бесконечное множество видов —
Тоже, правда, безмолвных, печальных,
Но зато не слишком известных: араб на корточках
Или группа арабов, как будто замысливших
Что-то во вред христианской нашей империи,
Тогда как один, поодаль, смуглой рукой указует
На усыпальницу, или надгробие, или просто раскоп.
Пальмы, отягченные финиками,
Дворик, вымощенный узорно, пустынный колодец —
Сухой, словно схема; кирпичные акведуки, огромные
И достоверные… Фигуры людей, что далеко забрели
В теологию или историю с верблюдом или верным конем.
Всюду безмолвие жеста, и всегда — в глубине пейзажа
Крапинки птиц на невидимых нитях небесных… Или дым…
Он струится торжественно ввысь тоже по воле невидимых нитей.
Пейзажи бывают на целый лист… Нередко страница
Объединяет несколько видов одновременно — в витиеватых
Прямоугольниках или кругах на заштрихованном сером фоне…
Порой можно высмотреть мрачный тимпан
В лабиринтах заглавной буквы. —
Если вглядеться попристальней, все его очертанья
                                                                               проступят.
Взгляд, утомленный обилием видов, движется дальше
По строкам, рожденным резцом гравера…
И наплывает строка за строкой — рябью на светлом песке,
Повествуя о бурях и провидении божьем,
И, преломляясь в прибое, пенисто-голубом,
Вспыхивает нестерпимо…
Когда наш корабль причалил к острову Святого Иоанна,
Мы услыхали милое сердцу мирное блеянье коз
                                                             и разглядели,
Как рыжеватые козы взбирались по скалам
В сырой от морского тумана траве, средь горных
                                                                 нарциссов…
Возле собора Святого Петра было ветрено,
А солнце сводило с ума.
Учащиеся колледжа, в черном, как муравьи,
                               целенаправленно-быстро
Пересекали крест-накрест огромную площадь…
В Мексике, в голубой галерее, лежал мертвец,
Кратеры мертвых вулканов сверкали,
Словно пасхальные лилии,
А механическая пианола продолжала наигрывать
                                                                   «Ау, Jalisco».
У Волубилиса качались прекрасные маки… Они проросли
Сквозь мозаику… Старый и толстый гид строил нам
                                                                              глазки.
В гавани порта Дингл сгущался вечер, медлительно-золотой…
Из воды выступали останки замшелых, сочащихся морем
                                                                                               судов.
Нам разливала чай англичанка,
Она и поведала нам, что герцогиня беременна.
А в публичных домах Марракеша юные проститутки
Свиного рынка — с чайным подносом на голове —
Демонстрировали танец живота и, голые, хохоча,
Кидались ко всем на колени,
Выпрашивая сигареты…
Здесь я увидела то,
Что меня испугало больше всего:
Гробницу святого… По виду не слишком священную,
Под каменной аркой, рядом с другими,
Открытую всем ветрам из розово-дымной пустыни…
Мрамор ее, изъеденный временем, однако еще украшенный
                                                                      сплошь
Резною вязью пророчеств, давно пожелтел,
Как зубы домашних животных, истлевших в земле.
Гробница была наполнена прахом дорог,
Но не прахом языческого пророка, который когда-то
                                                                 покоился здесь.
Марокканец в нарядном бурнусе выглядел позабавленным.
Все описанья пестрели союзом «и», «и», «и»…
…Откройте книгу (пыльца золотого обреза пачкает
                                                                                  пальцы),
Откройте тяжелую книгу…
Как получилось, что мы не сумели увидеть
Ранних веков Рождество, а были когда-то так близко
                                                                             к нему…
…Тьма распахнута. С утренним светом врывается стая
                                                                                    грачей…
И неподвижное пламя — бесцветное, неискрящееся,
Чистое, ровное пламя соломы…
И, убаюканное тишиной, милое детство в кругу семьи…
Но мы отводили, мы все отводили наш младенческий взор
                                                                                      поскорей.

АРМАДИЛЛ

И в этом году мы дождались поры,
Когда в темноте, по ночам
В небе таинственно теплятся, хрупко мерцая, шары,
Они проплывают, сродни разноцветным огням,
В дальние горы, к святому,
Которого в наших краях все еще почитают.
Их легкая плоть из бумаги фарфорово вспыхивает

Еще от автора Томас Стернз Элиот
Дерево свободы. Стихи зарубежных поэтов в переводе С. Маршака

Самуил Яковлевич Маршак (1887–1964) принадлежит к числу писателей, литературная деятельность которых весьма разностороння: лирика, сатира, переводы, драматургия. Печататься начал с 1907 года. Воспитанный В. В. Стасовым и М. Горьким, Маршак много сделал для советской детской литературы. М. Горький называл его «основоположником детской литературы у нас». Первые переводы С. Я. Маршака появились в 1915–1917 гг. в журналах «Северные записки» и «Русская мысль». Это были стихотворения Уильяма Блейка и Вордсворта, английские и шотландские народные баллады. С тех пор и до конца своей жизни Маршак отдавал много сил и энергии переводческому искусству, создав в этой области настоящие шедевры.


Стихотворения

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дьявол и Дэниел Уэбстер

От исторических и фольклорных сюжетов – до психологически тонких рассказов о современных нравах и притч с остро-социальным и этическим звучанием – таков диапазон прозы Бене, представленный в этом сборнике. Для рассказов Бене характерны увлекательно построенный сюжет и юмор.


Полые люди

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Популярная наука о кошках, написанная Старым Опоссумом

Классика кошачьего жанра, цикл стихотворений, которые должен знать любой почитатель кошек. (http://www.catgallery.ru/books/poetry.html)Перевод А. Сергеева.Иллюстрации Сьюзан Херберт.


Кошачий король

От исторических и фольклорных сюжетов – до психологически тонких рассказов о современных нравах и притч с остро-социальным и этическим звучанием – таков диапазон прозы Бене, представленный в этом сборнике. Для рассказов Бене характерны увлекательно построенный сюжет и юмор.


Рекомендуем почитать
100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».