Поэзия социалистических стран Европы - [123]

Шрифт
Интервал

какая-то горбунья несет три хризантемы.
Блеет где-то в кустарнике голодная обиженная овца,
шуршит юбка молодого монаха,
веренице серых тряпок не видно конца,
в протянутую руку лысого слепца
звенят монеты.
Гудок!
Как яхта из бронзы и лака,
грохочет железный грохот — экспресс рванулся из мрака,
сквозь серую гниль заборов, печальную серость бараков,
несутся на белых скатертях рюмки виски, рома, арака,
чемоданы свиной кожи, ярлыков гостиничных драка,
серебряные приборы несутся мимо оврага,
блистающие окна под лентой дымного флага
несутся сквозь серые тряпки и серую голь барака.
Сияют дверные ручки, красное дерево блещет,
огромные светильники в светлых вагонах трепещут,
в лживом облаке дыма горит небесная блажь!
Стала, понурив голову, больная белая кляча,
бросив гири боли в глубины печали и плача,
больная, последняя, белая, покрытая язвами кляча.
У станционной ограды лысый слепец причитает.
Он валится на колени и землю руками хватает,
и мрак опять мрачнеет, а темнота нарастает.

Наши воспоминания

Перевод М. Петровых

Как в толще дерева, воспоминанья
кругами ширятся в теснинах плоти.
Как воду из колодца, достаете
виденья эти, спящие в тумане.
Но сердце глубину колодца чует.
Там прошлое живет, не убывая.
Воспоминанья, как вода живая,
виденьем затонувшим нас врачуют.
Уют забытых комнат в нас таится,
спят города, и мрак живет ненастный,
и опочивших дорогие лица.
Во тьме сияет круг колодца ясный.
Видения на зов печали властной
взмывают, как встревоженная птица.

Петрушка и повешенные

Перевод Л. Мартынова

A. D.[9]1570

Повешено три поганца, три вора, три оборванца…
Керемпух, черный бродяга, от виселицы — ни шага!
Эй, потаскухи, внимайте, блудницы, —
клейм кренделями припечены ваши лица —
Керемпух, барсук кайкавский, честь имеет к вам обратиться!
Все это, видно, глумятся черти,
чтоб человека огнем печь до смерти.
На сковородке — смотреть жутко —
человек поджаривается, как утка!
Вот истязанье!
А четвертованье? Семь раз в неделю
на то наказанье мы глядели.
О, шествие нищих, голодных и босых,
сеченых, клейменых, гнусавых, безносых!
Вот сигнум[10] жидовский: желтая метка!
А вот кобыла. Вот графская клетка!
В ней лихо вы пляшете танец кандальный,
многострадальный,
а я, Петрушка, певец печальный,
под виселицей и повесил
свою тамбуру. Ах, не весел
напев керемпуховских песен!
Но день придет — поверьте, люди, —
под косу смерти лягут судьи.
Они позабудут кричать нам: «Сигнаре
кум ферро!»[11] и больше уж запахом гари
с костров не повеет. Имею я веру:
услышат и судьи: «Сигнаре кум ферро!»
Судейские перья смерть вырвет! И я вам,
Керемпух, скажу: унесет еще дьявол
епископа в пекло! Пойдут туда графы
и бары!.. О, подати полные шкафы!
Кровавый платок Вероники — в рубцах наша кожа! Но трубит,
в трубу свою трубит товарищ крестьянин по имени Матия Губец.
Розги, крюк, четвертованье,
угли, дыба, петли, петли,
пламень, как из ада…
И еще, какие надо, все другие истязанья, все другие смерти.
В башне замка, в графской клетке лютые парады.
За голову нашу рабью танец без пощады,
уж поверьте мне, поверьте — не звучало даже в пекле этакой баллады.
Коли голоден и бос я, если красть мне надо —
я-то знаю, куда лягу и на что я сяду…
Под бичом трепещем, наги! Вывернуты руки, ноги…
И в петле-то вам, бедняги, передышки нет, бродяги.
Не мечтал господь об этом благе,
чтоб епископы, как попугаи,
возле виселиц болтали, призывая
нас благословить свои вериги.
Сказано: если кто козу украл, тот вор
приведет пострадавшему вола на двор.
Вот приговор! Но о чем разговор?
Кто имеет вола, тот не станет красть коз!
Кто имеет вола, у того — полный воз!
Зашипит под клеймом только тот, кто гол и бос!
Мол, украл кусок хлеба — повесят за шею и вздернут под самое небо,
чтоб как памятник правде висел и качался в петле бы!
А чтоб снял с себя преступник тяжесть смертного греха —
пусть отдаст он свой живот для органа на меха.
Просверлите ему око, чтобы стал слепой мешок он!
К хвосту кобылы привяжите и по городу влачите мимо окон!
Иродовы розги, жгучие бичи!
Как рыба на суше, нищий, трепещи!
Чье под серным пламенем личико морщится?
Хорошо спеченная ведьмочка там корчится!
А епископ в своем плювиале домастовом
по-латыни намекает голосом ласковым:
мол, в молитвеннике старом есть премудрые слова,
что за нищего в ответе беднякова голова!
О вы, грамотеи славные, коварные,
наши гуманисты прегуманитарные!
О грабанцияши, вы, студенты наши, некроманты наши,
псалом по панихиде эти речи ваши —
это яд змеиный в гефсиманской чаше!
Ведьмы на могильщике мчатся, хохоча,
гробовщик с доносчиком кличут палача…
Тот, кто на ветру не вывернет плаща,
будет этим ветром погашен, как свеча!

И среди цветов справедливости нет

Перевод Д. Самойлова

Меж цветов нет правды тоже, —
так вонючий подорожник,
завистник жалкий,
говорил фиалке:
 «Тебе любо, тебе любо,
фиалке кудрявой,
когда ходит по дорожке
цветастая пава.
А нам тяжко, а нам тяжко
на пашне на черной,
рядом с жалкими друзьями —
с повиликой, с терном.
Подсолнухи, розмарин
да на грядке георгин.
Маргаритки, францискан
пахнут, словно марципан.
А бедняк болиголов
вреден для иных голов.
Крапива жалит, а лопух
воняет, как нечистый дух.
Травка, кротовик и лютик,
от них и кошка носом крутит,
воняют, как чихирник,

Еще от автора Константы Ильдефонс Галчинский
Избранное

Литературная судьба М. С. Петровых сложилась нелегко. При жизни она была известна прежде всего как великолепный переводчик и, хотя ее стихами восхищались А. Ахматова, Б. Пастернак, О. Мандельштам, в свет вышла всего одна книга ее стихов «Дальнее дерево». Посмертные издания мгновенно разошлись.Лирика М. Петровых исполнена драматизма, раскрывает характер сильный и нежный.


Избранное

В книге широко представлено творчество Франца Фюмана, замечательного мастера прозы ГДР. Здесь собраны его лучшие произведения: рассказы на антифашистскую тему («Эдип-царь» и другие), блестящий философский роман-эссе «Двадцать два дня, или Половина жизни», парафраз античной мифологии, притчи, прослеживающие нравственные каноны человечества («Прометей», «Уста пророка» и другие) и новеллы своеобразного научно-фантастического жанра, осмысляющие «негативные ходы» человеческой цивилизации.Завершает книгу обработка нижненемецкого средневекового эпоса «Рейнеке-Лис».


Обморок

Учёный Пабло изобретает Чашу, сквозь которую можно увидеть будущее. Один логик заключает с Пабло спор, что он не сделает то, что увидел в Чаше, и, таким образом изменит будущее. Но что он будет делать, если увидит в Чаше себя, спасающего младенца?© pava999.


Новелла ГДР. 70-е годы

В книгу вошли лучшие, наиболее характерные образцы новеллы ГДР 1970-х гг., отражающие тематическое и художественное многообразие этого жанра в современной литературе страны. Здесь представлены новеллы таких известных писателей, как А. Зегерс, Э. Штритматтер, Ю. Брезан, Г. Кант, М. В. Шульц, Ф. Фюман, Г. Де Бройн, а также произведения молодых талантливых прозаиков: В. Мюллера, Б. Ширмера, М. Ендришика, А. Стаховой и многих других.В новеллах освещается и недавнее прошлое и сегодняшний день социалистического строительства в ГДР, показываются разнообразные человеческие судьбы и характеры, ярко и убедительно раскрывается богатство духовного мира нового человека социалистического общества.


Встреча

Современные прозаики ГДР — Анна Зегерс, Франц Фюман, Криста Вольф, Герхард Вольф, Гюнтер де Бройн, Петер Хакс, Эрик Нойч — в последние годы часто обращаются к эпохе «Бури и натиска» и романтизма. Сборник состоит из произведений этих авторов, рассказывающих о Гёте, Гофмане, Клейсте, Фуке и других писателях.Произведения опубликованы с любезного разрешения правообладателя.


Еврейский автомобиль

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.


Американская трагедия

"Американская трагедия" (1925) — вершина творчества американского писателя Теодора Драйзера. В ней наиболее полно воплотился талант художника, гуманиста, правдоискателя, пролагавшего новые пути и в литературе и в жизни.Перевод с английского З. Вершининой и Н. Галь.Вступительная статья и комментарии Я. Засурского.Иллюстрации В. Горяева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».