Александр Гугнин. Встреча через столетия
Семь известных писателей ГДР — Анна Зегерс, Франц Фюман, Гюнтер де Бройн, Эрик Нойч, Герхард Вольф, Криста Вольф и Петер Хакс — повествуют в этой книге о великих предшественниках: Иоганне Вольфганге Гёте, Георге Форстере, Фридрихе Гёльдерлине, Генрихе фон Клейсте, Эрнсте Теодоре Амадее Гофмане, а также о нескольких полузабытых авторах: Каролине фон Гюндероде, Беттине фон Арним, Фридрихе де ла Мотт Фуке. Их произведения помогают современному читателю погрузиться в далекую и сложную эпоху, отстоящую от нас почти на два столетия, встретиться с блестящей плеядой немецких художников и мыслителей, составивших гордость не только своей страны и своего времени, но и мировой художественной культуры.
Представленные здесь произведения — повести, рассказы и эссе о Гёте, Форстере, Гёльдерлине, Клейсте и Гофмане, чьи имена всемирно известны, вряд ли нуждаются в специальных пояснениях. Хотелось бы только, чтобы читатель понял замысел книги: разные по стилю и жанру произведения, собранные вместе, создают новое идейно-эстетическое единство. Настоящая книга дает читателю не только срез немецкой литературы и немецкой истории на одном из интереснейших и богатейших этапов ее развития, но и демонстрирует разнообразие творческих манер, широту эстетического поиска, сходство и различия интересов и замыслов современных литераторов ГДР. Что же заставляет таких остросовременных писателей, как Эрик Нойч, Криста Вольф, Франц Фюман, Гюнтер де Бройн, Анна Зегерс и многих других[1] углубиться в историю, еще раз осмыслить национальную литературную традицию? Ведь настоящий писатель не занимается историей из чисто архивного интереса, обращение к прошлому для него всегда продолжение раздумий о современности, о дне сегодняшнем.
Взглянем сначала на проблему самым наивным и в то же время самым естественным образом: заслуживает ли эпоха «Бури и натиска», веймарского классицизма и романтизма в Германии — одна из самых блестящих эпох в развитии мировой духовной культуры — того, чтобы литература ГДР берегла, осваивала и постоянно развивала это свое культурное наследие? Прежде всего, пожалуй, поражает удивительная плеяда блистательных имен, иногда причудливо сосуществующих почти одновременно в небольших географических пределах. В маленьком Веймаре, например, куда Виланд переехал в 1772 году, а Гёте в 1775 году, поселяются Шиллер и Гердер, в 1796 году сюда приезжает Жан-Поль. Совсем рядом находится Иена, где во второй половине 1790-х годов вокруг братьев Августа Вильгельма и Фридриха Шлегелей сформировался Иенский романтический кружок: Новалис, Вильгельм Ваккенродер, Людвиг Тик, близкие им философы Фихте и Шеллинг. На юго-западе Германии (в герцогстве Вюртембергском) в 1792 году встречаются и живут в одной комнате при Тюбингенском университете трое студентов: Гёльдерлин, Шеллинг и Гегель; они вместе высаживают символическое «дерево свободы» в честь Великой французской революции. После многолетних бесприютных скитаний по Германии и за ее пределами Гёльдерлин навсегда остается в Тюбингене, где в начале нового века уже формируется Тюбингенский романтический кружок: Людвиг Уланд, Юстинус Кернер, Густав Шваб, позднее здесь начинают творческий путь Вильгельм Гауф и Эдуард Мёрике. В 1802 году Ахим фон Арним и Клеменс Брентано совершают знаменитую поездку по Рейну, навеявшую замысел «Волшебного рога мальчика», и через несколько лет формируется Гейдельбергская группа романтиков, блистательно разработавшая национальную фольклористику: собрания народных песен, сказки братьев Гримм, издания немецких народных книг, издание и комментирование памятников средневековой народной культуры (таких, например, как «Песнь о нибелунгах» или скандинавские саги). Следует напомнить и о Генрихе фон Клейсте, Адельберте Шамиссо и Берлинском романтическом кружке; Йозефе Эйхендорфе, Вильгельме Мюллере, молодом Гейне — поистине эта великолепная литературная эпоха (нередко называемая условно «эпохой Гёте») не может не привлечь внимания. Она не может не заинтересовать и художников и читателей.
Однако вне исторического контекста нельзя по-настоящему понять ни творчество отдельного писателя, ни судьбу всего литературного направления. В последние десятилетия XVIII века Европу потрясли события всемирно-исторической важности: во Франции окончательно рухнул многовековой феодальный уклад, что не могло не отозваться громким эхом во всей Европе. Раскаты этого эха гремели и в XIX веке, который, по словам В. И. Ленина, «во всех концах мира только то и делал, что проводил, осуществлял то, что создали великие французские революционеры буржуазии…»[2] Многочисленные государи раздробленной Германии боялись революционной Франции и предавали ее анафеме. Лишь в отдельных областях левобережного Рейна, куда вступали французские войска (в курфюршестве Майнцком, например, где с 1788 года работал библиотекарем Георг Форстер), были созданы якобинские клубы и вербовались сторонники Французской республики среди лучших представителей интеллигенции и бюргерства.
Анализируя события, настроения и поведение людей в эту сложную историческую эпоху, нельзя забывать, что месяцы тогда порой значили больше, чем годы, а годы были богаче событиями, чем иные десятилетия. Насколько восторженно встретила передовая европейская интеллигенция падение Бастилии 14 июля 1789 года, настолько же смутило, испугало и оттолкнуло многих прогрессивных людей усиление республиканского и плебейского элементов в революции, и особенно якобинская диктатура 1793–1794 гг. Гёте, еще в 1785 году поклонник и почитатель Форстера, в 1792 году более чем сдержанно оценивает революционно-демократические настроения у своего бывшего единомышленника: «Большое возбуждение умов, распространение республиканских умонастроений. Я чувствовал себя неловко в этом обществе»