Поэзия социалистических стран Европы - [125]

Памяти Ивана Горана Ковачича Перевод Б. Слуцкого

Ищу твою могилу в глубинах своей крови.

О черные, подлые ножи, отрезающие землю от мечты,

бьющие под корень дыханье и слово.

Смерть в угрюмых горах.

В угрюмых горах

пролилась кровь поэта.

Петухи каждое утро провозглашают, что в любом солнечном луче ты вечен.

Быки ревут над мертвыми ангелами скорби,

кони твоей тревоги влачат по кругу отчаяния твои кокарды и твои кости.

Врбница — не гробница,

а река, вечно смывающая земли твоей крови.

Рожденный в первый день весны

ты пребудешь в веках ласточкой, верной голубизне.

Луна тебя завлекла и тучи взяли к себе.

О большое дитя, удивляющееся в мире рыб и вод,

в мире звезд, в мире пещер и трав,

в мире стеблей, потоков, мельниц, мостов и лесов,

в мире волков, волков, волков,

в мире рвущих на куски волчиц.

О ребенок с глазами мотылька и златоколосными кудрями,

если б мог я создать тебя заново

или оживить в твоем Луковдоле,

если б мог я сделать это сегодня утром,

нарек бы Землю твоим именем,

превратил бы твои глаза в солнце и голубизну.

Но ты знаешь слово, что горше тревоги, острее ее лезвия.

В миллионах твоих сердец умножается боль.

Ты имеешь право глядеть сурово,

потому что роздал себя людям,

разделил свой гнев и свои стихи между ними

с геометрической прямотою.

Тебе знаком язык вещей,

язык языка, язык пустоты,

и судорога одиночества на кладбищенских перекрестках,

и одиночество эскиза,

одиночество крика, приходящего издали,

отзывающегося в крови,

одиночество плача.

Укройся в ветвях, Иван Горан,

и восстань шумом водопада.

Приди в трепете листвы с голубкой на ладони,

с цветами в глазах, с пламенем в мыслях.

О юноша с мощью мужа, с мощью жернова, землекопа и дровосека,

юноша, заглядевшийся на аквариум неба.

Пусть течет время.

Пусть течет время.

Пусть течет время.

Приди ко всем любимым тобою и любившим тебя, даже не зная о тебе,

приди со свитою твоих вымыслов,

с твоими семью звонарями,

с твоим мраком

и опочившей на волнах Офелией.

Поэт в шеренгах мятежа,

в омутах безнадежности,

на материках надежды,

на всех берегах сущих, но еще не заселенных искусством.

Нет моря без потонувших кораблей.

Нет берега без израненных скал и леденящих взоров ветра.

Вершина — не вершина, если до нее можно дотянуться рукою.

Спасибо тебе за болезненную сентиментальность твоих стихов,

разбегающихся, как овцы небесные.

Иван Горан сущий душой и телом.

Иван Горан над уплывающими трупами.

Иван Горан над ямой.

Иван Горан над могилой в угрюмых горах.

Певец с перерезанным голосом.

Цветок, выросший в мире вещей,

столь же ненужных и брошенных,

как стихи.

Иван Горан —

рана, огромная, как народ, высокая, как солнце.

Колыбельная времени Перевод Ю. Левитанского

Не забывай —

ничему умереть не дано под звездами.

Ты, убивающий,

мертвый сильнее, чем смерть его.

Ты, любящий,

ты знаешь пахучих птиц и цветы поющие.

Не забывай —

только раз мы живем под звездами.

Ты знаешь пахучих птиц и цветы поющие,

ты, любящий.

Не забывай —

только раз умираешь под звездами.

Мертвый сильнее, чем смерть его,

ты, убивающий.

Не забывай —

ничему умереть не дано под звездами.

Река, облако и человек Перевод Ю. Левитанского

Река, что течет, — она навсегда уходит.

Она течет далеко и уже не вернется назад.

Она уходит, чтоб уже никогда не вернуться.

Почему, о река, уходишь ты навсегда?

Облако, что исчезло, — оно возвращается снова.

Оно возвращается, и солнца тогда не видать.

Исчезает облако и возвращается то и дело.

О солнце, пожалуйста, не исчезай никогда!

Человек, что родился, — он потом умирает.

Он не зверь, не трава и не дерево, тот человек.

Он страдает и любит и после себя оставляет песню.

Потому что не зверь он, не дерево, не трава.

Ласточки Перевод Ю. Левитанского

Ласточки приносят весну неизменно

Даже те что мертвы

Даже те что нарисованы

Даже те что выдуманы нами

И пока они не исчезнут

Мертвые

Нарисованные

Или выдуманные нами

Будут расти деревья

Будут шуметь волны

Будет сиять солнце

Когда их больше не станет

Черная тьма настанет

Останутся руки совсем пустые

С тайными знаками на ладонях

Чуть освещенные звездным светом

Останется мертвых крыльев полет незримый

Потому что ласточки всегда летают

Даже те что нарисованы

Даже те что выдуманы

Ибо ласточки приносят весну неизменно

Даже те что мертвы.

Весна Парун

^{127}

Моя родина Перевод Ю. Левитанского

Тысячу лет ищу тебя. О моя родина, где ты?

Кроны старых каштанов сонно дышат ночами.

Солнце в огромный колокол звонкими бьет лучами,

песни птичьего лета все до поры не спеты.

Месяц идет на убыль, передвигая тени.

От набежавшей тени берег ночной в смятеньи.

Шлях каменистый медленно тянется сквозь рассветы.

Где ты, отчизна милая, о моя родина, где ты?

Где вы, ручьи и песни, где вы, полые воды,

пряник медовый детства, праздничный гомон в селах?

Где вы, на крышах ласточки, танцы и хороводы —

разве вы были в сказках, грустных, а не веселых?

Вы приходите, девушки, песню запойте громко,

милых заворожите, головы им вскружите!

Вот они ходят рядом, дышат, как дышит буря,

думают все о поле да о поспевшем жите.

В этих лесах багряных, где красота такая,

бьется сердце земли моей, бьется не умолкая.

Гордое сердце земли моей зреет в цветах пурпурных,

в этих вершинах горных, в травах и реках бурных.

Ветры твои и песни, весен твоих начало,