Поэмы - [146]

Шрифт
Интервал

Терзающая избранных сердца,
Мать говорила: «Вечной темнотой
Вселенная покрылась предо мной!..»
Но, шахскому велению верна,
Все поспешила выполнить она.
Чтоб справедливый властвовал закон,
Что Искандаром был установлен.
И вот о подвиге ее трудов
Узнали семь великих мудрецов.
Пошли к ней — горе с нею разделить.
Советом поддержать и укрепить.
Над гробом сына, в прахе и пыли
Сидящую, они ее нашли.
К той, что звалась «короною мужей»,
Пришли жемчугоносных семь морей.
Узнав их, благосклонности полна,
Приблизиться велела им она.
Благословенных семь морей пришли,
Заставив двигаться круги земли.
Возвышенны в смирении своем,
Друг друга усадили чередом.
Сперва их круг безмолвие хранил.
И первым Афлатун заговорил:
«Познавшей этот мир и суть его,
Царице мудрой времени сего —
Ей ни советы наши не нужны
И ни слова, что мы терпеть должны.
По знанию, по мудрости своей
Она сама — наставница людей.
Но пользы мало от молитв одних.
Мы здесь — помощники в делах твоих.
Перл в море канул — в море пусть живет,
Пусть день померк — незыблем небосвод.
Зачем твердить, что наш удел — терпеть?
Сам Искандар нам повелел терпеть!
Исполнено с избытком все, что он
Нам заповедал — властелин времен.
И вот — светило будущих веков,
Могучий, словно сто отважных львов,
Он принял смерть! Согласием своим
Ответил смерти — и ничем иным.
Надеюсь — боль горчайшей из обид
Великий бог в грядущем возместит».
Смолк Афлатун. И встал мудрец Сократ,
Такую речь сказал мудрец Сократ:
«Владычица семи великих стран,
Ты — мудрости и знаний океан!
Не надрывай напрасно стоном грудь.
Будь твердой, ко всему готовой будь.
Что наставленья разума тому,
Кто яростно противится ему,
Кто с грозным, звездным куполом самим,
С веленьями судьбы непримирим?
Шипами терний занозив пяту,
Метнет он стрелы жалоб в высоту.
Холодным вихрем бури окружен,
Все проклиная, стоном стонет он.
Кто мудр — приемлет все, добро и зло,
Что по веленью вечного пришло.
Утешься, мать! Твой совершенен путь!
Храни светильник знанья, верной будь!»
Когда Сократ уста свои закрыл,
Встал Балинос, молитву сотворил.
Как дуновенье вздоха, Балинос
Без слов хвалу зиждителю вознес.
Сказал: «Тебе подобной не найти,
Хотя б весь мир подлунный обойти.
Как ночь, бегут невежество и тьма
Перед светилом твоего ума.
Тебя постигла тяжкая беда,
Великая утрата — навсегда.
И этой боли в мире не избыть
И, может быть, нельзя вознаградить,
Но разуму расследованья луч
Дал тот, кто милосерден и могуч.
И ты за неотложное возьмись,
А что не нужно делать — откажись».
Закончил слово Балинос. И вот
Встал седовласый и сказал Букрот:
«Ты гору скорби на плечи взяла,
И выстояла, и перенесла.
Велик аркан терпенья твоего,
Пусть каждый миг растет длина его!
Что движется — то движется не век,
Любая вещь теряет свой разбег.
В игре с човганом резво мяч бежит,
А пробежав свой путь, в траве лежит.
Пока кружится звездный небосвод,
Движенью и покою — свой черед.
И есть конец у каждого пути,
И вечного движенья не найти.
Таков закон для всех земных людей
И, может быть, удел вселенной всей.
Кого возлюбит светлый разум — тот
Суть этого увидит и поймет.
Хвала тому, кто землю сотворил
И разумом живущих одарил!»
Умолк Букрот. Хурмус великий встал,
И произнес молитву, и сказал:
«О сад, листву роняющий с ветвей,
Свеча, лишенная своих лучей!
Ты знаешь — если роза расцветет,
Ее однажды срежет садовод.
Свеча в собранье, сколько ни гори,
Светить ей лишь до утренней зари.
Таков итог всего. Был колос цел
И зерна растерял, когда созрел.
Не говори о пользе в мире бед!
Все здесь мгновенно, все ущерб и вред.
Тебе всевышний разуменье дал,
Тебе самой он наставленье дал.
И мне ль тебя, разумную, учить,
Всезнающей о знанье говорить!»
Умолк хранитель знания Хурмус.
Встал изощренный в слове Фарфурнус:
«О госпожа, дороже жемчугов
Жемчужины твоих премудрых слов!
Сегодня ты подобна глуби вод,
Где жемчуга ныряльщик не найдет.
Расстанется однажды дно морей
С последнею жемчужницей своей.
И где такая отмель, где родник,
Куда б искатель перлов не проник?
Закон миротворения пойми,
Закон творца в смирении прими.
Да будут все веления твои
Достойны восхваленья и любви!
Благодари за все, что ни пошлет
Источник вечный истинных щедрот!»
И встал и начал слово Арасту,
Не слово — сад в невянущем цвету.
Он говорил, но прерывался глас,
И только слезы падали из глаз:
«Прости мне! слез не лить я не могу!
Слов много… говорить я не могу!
Как словом я тебе поддержку дам,
Когда в поддержке я нуждаюсь сам?
Былой наставник сына твоего —
Чем я утешусь, если нет его?
Я шел к тебе — участьем устремлен,
А сам безумьем горя омрачен.
Что делать мне? Немеет мой язык,
Смятенье в мыслях, в сердце… дух поник.
Бог госпоже в беде ее помог.
Какой пример душе! Какой урок!
Она — среди сгорающих сердец —
Духовного величья образец.
Хоть черной кровью грудь ее полна,
Народу улыбается она.
Судьбу не проклинает, не корит,
Творца за доброту благодарит.
Не молвила кощунственных речей,
Их даже в мыслях не было у ней.
В удел ей, небо, благодать пошли,
Печаль души развей и просветли!»
Словам разумных госпожа вняла —
Тьма от ее сознанья отошла.
Так напоен был пластырь их речей
Бальзамом утоления скорбей,
Что боль сердечной раны улеглась
И разум вновь явил и мощь и власть.
Руиной горя ставшая — она

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Беседы о живописи монаха Ку-гуа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий

Абу Абдаллах Мухаммед ибн Абдаллах ибн Баттута ал-Лавати ат-Танджи по праву считается величайшим путешественником мусульманского средневековья. За почти 30 лет странствий, с 1325 по 1354 г., он посетил практически все страны ислама, побывал в Золотой Орде, Индии и Китае. Описание его путешествий служит одновременно и первоклассным историческим источником, и на редкость живым и непосредственным культурным памятником: эпохи.


Пятнадцать связок монет

«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.


Повесть о старике Такэтори (Такэтори-моногатари)

«Повесть о старике Такэтори» («Такэтори-моногатари», или «Такэтори-но окина моногатари») была известна также под названием «Повесть о Кагуя-химэ». Автор неизвестен. Существует гипотеза, что создателем ее был Минамото-но Ситаго (911–983), известный поэт и ученый. Время создания в точности не установлено, но уже в XI веке «Повесть о старике Такэтори» считали «прародительницей всех романов». Видимо, она появилась в самом конце IX века или в начале десятого. С тех пор и до нашего времени повесть эта пользуется огромной популярностью среди японских читателей.


Благословение Заратуштры (Африн-и-Зартукхшт)

Предлагаемый Вашему вниманию короткий текст называется «Африн-и-Зартукхшт». Номинально он относится к авестийской книге «Афринаган», к которой примыкают в качестве приложения так называемые «Африны» (Благословения). Большая их часть составлена во времена Сасанидов на среднеперсидском языке, вероятно, самим праведным Адурбадом Мараспэндом, но «Африн-и-Зартукхшт» примыкает к этим текстам только по схожести названий. Разница же в том, что это именно авестийский текст, составленный в древности на обычном языке Авесты, кроме того, он не соотносится ни с одним из известных сейчас Афринаганов (специальный авестийский ритуал) и, вероятнее всего, является фрагментом более обширного, но не сохранившегося авестийского текста, который входил в 11-й наск Авесты – «Виштасп-Саст-Наск».


Тама кусигэ (Драгоценная шкатулка для гребней)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Шах-наме

Поэма Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей») — это чудесный поэтический эпос, состоящий из 55 тысяч бейтов (двустиший), в которых причудливо переплелись в извечной борьбе темы славы и позора, любви и ненависти, света и тьмы, дружбы и вражды, смерти и жизни, победы и поражения. Это повествование мудреца из Туса о легендарной династии Пишдадидов и перипетиях истории Киянидов, уходящие в глубь истории Ирана через мифы и легенды.В качестве источников для создания поэмы автор использовал легенды о первых шахах Ирана, сказания о богатырях-героях, на которые опирался иранский трон эпоху династии Ахеменидов (VI–IV века до н. э.), реальные события и легенды, связанные с пребыванием в Иране Александра Македонского.


Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.


Разбойники

Основной мотив «Разбойников» Шиллера — вражда двух братьев. Сюжет трагедии сложился под влиянием рассказа тогдашнего прогрессивного поэта и публициста Даниэля Шубарта «К истории человеческого сердца». В чертах своего героя Карла Моора сам Шиллер признавал известное отражение образа «благородного разбойника» Рока Гипарта из «Дон-Кихота» Сервантеса. Много горючего материала давала и жестокая вюртембергская действительность, рассказы о настоящих разбойниках, швабах и баварцах.Злободневность трагедии подчеркивалась указанием на время действия (середина XVIII в.) и на место действия — Германия.Перевод с немецкого Н. МанПримечания Н. СлавятинскогоИллюстрации Б. Дехтерева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».