Поэмы - [126]

Шрифт
Интервал

Лишь три владыки гордых трех сторон
Не тронулись к Румийцу на поклон.
Все трое, верные одной судьбе,
Но скажешь, каждый сам был по себе.
Бесстрашьем льву подобен и орлу,
Так говорил кашмирский царь Маллу:
«Хоть Искандар всю землю заберет,
Над всей землею я, как небосвод.
Три силы вечным богом мне даны,
И я не дрогну под грозой войны.
Мои твердыни древние крепки,
Заоблачные горы высоки.
И диво для врага, и горе есть, —
Подземное под царством море есть.
Есть пламя, есть источники огня,
Есть чародеи-слуги у меня.
Пускай с небес на нас падет беда,
Они не дрогнут мыслью никогда.
Прикажут: «Суслик, львом свирепым стань!
Могучим тигром стань, степная лань!»
Таков Кашмир. Нагрянет Искандар,
Я на него обрушу свой удар.
Бедой подую я в лицо ему,
Как вихрь солому, войско подыму.
Но если чарами владеет он
И наши силы одолеет он,
То в глубине страны пустыня есть.
Там, на крутой скале, твердыня есть.
Из красной меди крепость сложена,
Издревле заколдована она.
Под крепостью есть потаенный ход.
Твердыня подпирает небосвод.
А захотим — невидима она…
Такая мощь заклятий нам дана.
Искусство чар не каждый обретет
Из тех, кто в нашей крепости живет.
А спросят нас — искусство ваше в чем?
В том, что огонь и ветер стережем.
Так силен жар полуденной поры,
Что люди умирают от жары.
Спасенье — свежий ветер. Но когда
Подует он, то всем живым — беда.
Под ветром тем огня не развести,
Под кровлею защиты не найти.
Ужасен климат наш. Людей сердца
Он убивает. Здесь не жди венца».
Вот так Маллу Румийцу угрожал,
И так раджа из Хинда отвечал:
«Царь Искандар сказал мне — я внемлю,
Что б он ни приказал мне — я внемлю.
Но ведь когда Дара, владыка стран,
Призвал к себе на помощь Хиндустан,
Как он хвалил меня в письме своем!
Как льстил, нуждаясь в воинстве моем!
Что ж, я откликнулся. Но не забудь —
Мы на год, на два снаряжались в путь.
Забрал налоги за два года я.
Взял от полей и от приплода я.
Вперед я войску за год заплатил.
Когда ж пришел на битву полный сил,
Увидел я, что рок Дару сразил.
Царя сетями смерти обкрутил.
И день твой вспыхнул в боевой пыли…
А мы обратно по горам пошли
И снаряженье износили все,
Без боя по ветру пустили все.
В поход мы вышли в несчастливый час.
В пути напало бедствие на нас.
Теперь в лохмотьях сыновья князей,
Воруют, как рабы, чужих коней.
Пустыни я и горы миновал,
Ногою твердой вновь на царство встал.
Гляжу: увел я войско на войну,
Привел лишь часть десятую одну.
Увы, постигла наш народ беда,
Какой отцы не знали никогда!
Ты думаешь, что черен мой народ,
Но горя это черного оплот.
Я чернотою горя с головой
Покрыт. Но верь, я не противник твой.
Я внял твоим веленьям. Но гляди,
Как бедствуем мы! Нашу кровь щади!
Будь милосерден, слезы нам отри
И дай нам жить спокойно года три.
Пусть в мире обездоленный народ
Еще хоть два-три года проживет!
И если снова в силу мы войдем,
Я сам хотел бы встретиться с царем.
А понуждать войска в поход сейчас —
Докука беспредельная для нас.
Его посланье шлю обратно я.
Его веленье — не судьба моя.
Как смел? Как мне приказывать он мог!
Он — царь там у себя, но он не бог!
Он дерзок был, послы! Я вежлив к вам.
Пусть внемлет с честью он моим словам».
Так дал ответ раджа Румийцу в стан.
Иначе отвечал ему хакан.
Сказал: «В посланье этом злая речь,
Как черный яд, как изощренный меч.
Наверно, царь ваш не в своем уме, —
Настолько дерзок он в своем письме.
Богата и сильна страна моя.
Ни в чем ему не уступаю я.
Все, что он пишет мне в письме своем,
Несовместимо с честью и умом.
Не скажет мне и вечный небосвод, —
Пусть, мол, хакан передо мной падет.
С Дарой у нас, давно установясь,
Была когда-то дружеская связь.
Но он меня ни в чем не принуждал.
Меня, как старший, он не унижал.
Пусть Искандар — второй Дара.
Пусть он Владыкой мира будет наречен,
Но что ж не подсказал премудрый пир[135]
Ему, что Чин — огромный целый мир?
Поспешен он по молодости лет,
Но я не тороплюсь давать ответ.
Он дерзок был в письме, я так скажу,
Но я запальчивость свою сдержу.
Пусть нам он дружбу явит, как Дара,
Тогда дождется он от нас добра.
Но если он всех выше мнит себя,
Лишь о своем величии трубя,
Утратил меру, упоен собой, —
То встретит он у нас вражду и бой.
Я не грожу, — пойду, мол, истреблю!
Но с ним на рубеже я в бой вступлю.
Он нападет на нас — не устрашусь.
Не спрячусь в город, в замок не запрусь.
Я выйду в поле, пыль взмету смерчом.
Во всеоружье дам отпор мечом».
Вернулись три посла в поту, в пыли.
Все Искандару, спешась, донесли,
Что отвечал раджа, Маллу-султан,
Что отвечал надменный им хакан.
Зато сошлись во множестве — смотри! —
Покорность проявившие цари.
Для них Румиец во дворце Дары
Устраивал вседневные пиры.
Но сам он не был счастлив на пирах:
О непокорных думал он царях.
Веселье вкруг него весь день цветет,
А в сердце, в мыслях у него — поход.
Меж тем на мир повеяло зимой,
А войск не водят зимнею порой.
Смиряя сердце, на зимовку шах
Повел полки в Иран и Карабах.
* * *
О виночерпий, тяготы отринь,
Бутыль до дна в мой кубок опрокинь!
Улыбкой, как стекло ее, блистай.
В Кашмир пойду я, в Индию, в Китай!
Приди, певец! Кашмирский чанг настрой
И песню на индийский лад запой!
Пусть тот, кто чашу Чина мне нальет,
Дайрой поднос фарфоровый возьмет.
О Навои, возьми испей до дна

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Неофициальная история конфуцианцев

«Неофициальная история конфуцианцев» является одним из лучших образцов китайской классической литературы. Поэт У Цзин-цзы (1701-1754) закончил эту свою единственную прозаическую вещь в конце жизни. Этот роман можно в полной мере назвать литературным памятником и выдающимся образцом китайской классической литературы. На историческом фоне правления династии Мин У Цзин-цзы изобразил современную ему эпоху, населил роман множеством персонажей, начиная от высоких сановников, приближенных императора, и кончая мелкими служащими.


Беседы о живописи монаха Ку-гуа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Саладин Победитель Крестоносцев

Эта книга — о Салах ад-Дине, кто был благочестием (Салах) этого мира и веры (ад-Дин), о бесстрашном воителе, освободившем Святой Город от чужеземных завоевателей, о мудром и образованном правителе мусульман.


Счастливая соломинка

Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.


Нефритовая Гуаньинь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Приключения четырех дервишей

ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.


Шах-наме

Поэма Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей») — это чудесный поэтический эпос, состоящий из 55 тысяч бейтов (двустиший), в которых причудливо переплелись в извечной борьбе темы славы и позора, любви и ненависти, света и тьмы, дружбы и вражды, смерти и жизни, победы и поражения. Это повествование мудреца из Туса о легендарной династии Пишдадидов и перипетиях истории Киянидов, уходящие в глубь истории Ирана через мифы и легенды.В качестве источников для создания поэмы автор использовал легенды о первых шахах Ирана, сказания о богатырях-героях, на которые опирался иранский трон эпоху династии Ахеменидов (VI–IV века до н. э.), реальные события и легенды, связанные с пребыванием в Иране Александра Македонского.


Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.


Разбойники

Основной мотив «Разбойников» Шиллера — вражда двух братьев. Сюжет трагедии сложился под влиянием рассказа тогдашнего прогрессивного поэта и публициста Даниэля Шубарта «К истории человеческого сердца». В чертах своего героя Карла Моора сам Шиллер признавал известное отражение образа «благородного разбойника» Рока Гипарта из «Дон-Кихота» Сервантеса. Много горючего материала давала и жестокая вюртембергская действительность, рассказы о настоящих разбойниках, швабах и баварцах.Злободневность трагедии подчеркивалась указанием на время действия (середина XVIII в.) и на место действия — Германия.Перевод с немецкого Н. МанПримечания Н. СлавятинскогоИллюстрации Б. Дехтерева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».