Поэмы - [125]

Такую сеть их мысль могла сплести,

Что сильному из сети не уйти.

Коварнее покрытых медом жал

Их языка отточенный кинжал.

Они постигли глубь земных наук.

Высокий разум — спутник им и друг.

Премудрый Искандар назначил их

Послами быть во всех краях земных.

К саклабам шел один, другой — в Саксин.

Тот — в царство Индии, а третий — в Чин.

Один из них в Аравию пойдет,

В Кашмир далекий должен ехать тот.

В Миср едет этот, а другой в Багдад,

А тот в пределы царства Наушад.

Он каждого посла снабдил письмом.

Шла речь во всех посланьях об одном.

Одна во всех посланьях весть была —

Речь, что успокоение несла.

Калам Румиец тонко очинил,

И мысль такую в письмах он явил:

«Пишу тебе от имени того,

Кем создан мир и живо естество.

Того, кто видит мысли и сердца,

Не знает ни начала, ни конца,

Из бездны бедствий подымает он,

Царей с престолов низвергает он.

Любой владыка, грозный падишах

У ног его — ничтожество и прах.

Того ничто не в силах защитить,

Кого решил он в гневе истребить.

И нищему, лишенному всего,

Есть хлеб и место за столом его.

Царей на трон Дары возводит он,

А воля вседержителя — закон.

В покорстве воле бога — мир сердец.

Не спорит с вечным промыслом мудрец».

Так он, хвалу воздавший небесам,

Речь обратил крылатую к царям:

«Я — власть Дары приявший, Искандар.

Весь мир земной сужден судьбой мне в дар.

Ты — Чина прославляемый хакан,

Кого своим вождем назвал Туран,

Ты ведаешь: все, чем владеешь ты,

Величье бытия и прах тщеты,

И что придет, и что навек уйдет, —

Не нашей волей дышит и живет.

Господь дарует троны беднякам

И посылает бедствия царям,

С благоговеньем должно принимать

И дар его любой добром считать.

Будь это жизнь, иль смерть, иль тьма, иль свет, —

С его веленьем спорить смысла нет.

Нельзя отвергнуть неба приговор.

С предвечной волей тщетен всякий спор.

И тайно так иль явно он хотел, —

Весь этот мир отныне — мой удел.

Мне в этом деле воли не дано.

Так было всемогущим решено.

Он предрешил, как жизнь пойдет моя,

И ум и мудрость дал он мне в друзья.

Отец мой, уходя навек ко сну,

Мне завещал и царство и страну.

Но дух познанья с детства мной владел,

И я желанья власти не имел.

Дал бог мне царство в некий день и час, —

Но ведь желанья наши — не от нас.

То в книге судеб предначертан был

Мой путь. И воли бог меня лишил.

К тому ж в народе внял я вопль и стон,

И крик о помощи со всех сторон;

К тому ж, услышав некий тайный глас,

Я принял власть, душой ее страшась.

И гласу духа внемля, свой удар

Обрушил я на черный Зангибар.

Труд принял я в походе и войне,

Буртасов племя покорилось мне.

И волей бога Франкская страна

До Моря Тьмы[132] была мне отдана.

И силу пробудил в моих руках

Творец миров, и пал Дара во прах.

Как победить я стольких сильных мог?

Мне силу дал мою, помог мне бог.

Раз во сто больше враг мой был порой,

Но волей бога выходил я в бой,

И каждый раз сильнейшего громил,

По воле неба пылью мир затмил.[133]

Когда Иран под власть мою подпал,

Любой из вас мне подчиненным стал.

И всяк, кто прежде почитал Дару

И шел с поклонами к его двору, —

Все поспешили в стан ко мне прибыть

И, как Даре, мне поклялись служить.

Любой из тех царей не ожидал

Великих милостей, что я раздал.

И если в суть ты разумом проник

И счастье друг тебе и проводник, —

Встань и явись к величью моему,

Подобному лишь небу самому.

Приди, услышь, одобри речь мою,

Склони покорно голову свою.

Приди, покорность, дружбу мне яви

И век под сенью милости живи.

И возвеличен средь иных царей

Ты будешь светом милости моей.

Когда ко мне ты явишься, в тот час

Я во вселенной оглашу приказ,

Что перед всеми я тебя взыщу

И ото всех тебя я защищу.

Но если есть препятствие в пути

И не сумеешь ты ко мне прийти,

И если болен и не в силах ты

Добра и счастья перейти черты,

И если волей бога ты не смог

Высокий мой облобызать порог,

То пусть твой старший сын иль младший брат

Ко мне, тебе в замену, поспешат.

Из родичей пошли мне одного,

Своим доверьем одари его.

Чтоб он разумен был, осведомлен,

Чтоб за тебя во всем ответил он.

Пусть принесет он все твои долги

С поклоном и покорностью слуги.

Твои желанья пусть объявит нам

И оправданья пусть объявит нам,

Чтоб тайным чаяньям твоим я внял

И все исполнил, как пообещал.

Но если от покорства в эти дни

Откажешься ты — бог тебя храни!

Когда вражду, как знамя, ты взметнешь,

Дорогой заблуждения пойдешь,

То, если поразит тебя судьба,

Брани себя — неверного раба.

И о заступничестве ты моем

Не помышляй. Вини себя во всем.

Вот все, что я сказать разумным счел.

Все остальное разъяснит посол!»

Письмо писцам отдав переписать,

Велел он эти списки разослать

В иные страны, всем другим царям.

Что ж, есть пора — молчать, пора — словам.

Коль царь напишет глупые слова,

О нем пойдет недобрая молва.

Для слова важного и время есть.

Что сказано не в пору — то не в честь.

Поехали с письмом во все концы

С охраною надежною гонцы.

И прибыли в предел иной земли.

И вот цари послание прочли.

Один от страха, тот награды ждет, —

Гонцам Румийца всюду был почет.

Всяк из царей, кто с разумом дружил,

К глазам письмо Румийца приложил.[134]

Цари, прочтя посланье до конца,

Ты скажешь, стали слугами гонца.

Харадж, и дань, и щедрые дары

Отправили наследнику Дары.

И в чаянье, что милость обрели,

Они к подножью славному пришли.