Подвалы кантовской метафизики: Дедукция категорий - [21]

Шрифт
Интервал


2. Принципы дедукции.

Приступим к изучению первого параграфа дедукции - "О принципах трансцендентальной дедукции вообще". Именно здесь Кант определяет понятие трансцендентальной дедукции, показывает ее необходимость и упоминает о некоторых трудностях, возникающих на пути ее проведения.

Прежде всего Кант дает дефиницию понятия дедукции вообще. Он трактует ее в юридическом смысле как "доказательство права или справедливости притязаний" (А 84 / В 116; о понимании Кантом термина "дедукция" - см. статью Д. Хенриха - 12

). Трансцендентальная же дедукция имеет дело с чистыми понятиями и должна, как следует уже из одного лишь определения термина "трансцендентальный" (А 11-12 / В 25), обосновать их право на "чистое априорное применение" (А 85 / В 117), объясняя "каким образом понятия a priori относятся к предметам" (там же). Кант подчеркивает, что поскольку речь идет об априорном отношении чистых понятий к предметам, то при объяснении возможности подобного отношения ссылки на опыт совершенно бесполезны (А 86 / В 119). Трансцендентальная дедукция сама, стало быть, имеет характер априорного исследования.

Но что же требуется для искомого априорного объяснения возможности отношения чистых понятий к предметам? В каком случае его можно будет считать удавшимся? На примере пространства и времени Кант показывает, что речь здесь должна идти об априорном доказательстве необходимого соответствия чистых понятий и предметов (А 89 / В 121-122). Но если в случае с пространством и временем подобное доказательство не вызывает трудностей (поскольку пространство и время как формы чувственности составляют единственные условия, при помощи которых нам могут быть даны предметы, то a priori можно сказать, что все предметы возможного опыта будут необходимо соответствовать понятиям об этих чистых формах чувственного созерцания - А 87-88 / В 120), то когда речь идет о чистых понятиях рассудка, ситуация выглядит гораздо более запутанной.

Дело в том, что, как пишет Кант, "категории... рассудка вовсе не представляют нам условий, при которых предметы даются в созерцании; стало быть, предметы могут, несомненно, являться нам без необходимого отношения к функциям рассудка" (А 89 / В 122). Кант поясняет ситуацию на примере категории причины: "Возьмем, например, понятие причины, обозначающее особый вид синтеза, когда за некоторым А полагается согласно определенному правилу совершенно отличное от него В. A priori еще не ясно, почему явления должны содержать в себе нечто подобное (так как опыт нельзя приводить в качестве доказательства, поскольку объективную значимость этого понятия должно быть возможно доказать a priori - denn Erfahrungen kann man nicht zum Beweise anfuehren, weil die objektive Gueltigkeit dieses Begriffs a priori muss dargetan werden koennen), и поэтому a priori возникает сомнение, не есть ли это понятие совершенно пустое и не имеющее среди явлений ни одного предмета" (А 90 / В 122). Кант продолжает, указывая, что "явления могли бы быть такими, что рассудок не нашел бы их сообразными с условиями своего единства, и тогда все находилось бы в смешении (Verwirrung) до такой степени, что, например, в последовательном ряду явлений не было бы ничего, что... соответствовало бы понятию причины и действия" (А 90 / В 123).

Тем не менее, Кант дает понять, что, как ни трудно сделать вывод о том, что явления должны сообразовываться с "условиями, в которых рассудок нуждается для синтетического единства мышления" (т.е. с категориями), этот вывод все же необходим (там же). Забегая вперед, отметим, что подобный вывод будет сделан Кантом не относительно предметов чувственных созерцаний вообще, или явлений как таковых, а по отношению к предметам, данным в восприятии, т.е. к осознанным явлениям (см. напр. В 164), так что ему не придется менять позицию, обозначенную в предыдущем абзаце.

Итак, несмотря на все сложности, мы должны, по Канту, искать априорное доказательство необходимого соответствия предметов чувств и категорий, в частности, категории причины, т.е. должны осуществлять трансцендентальную дедукцию этих чистых понятий. Ну а если окажется, что подобное доказательство невозможно? Кант пишет относительно понятия причины, что "оно или должно быть обосновано в рассудке совершенно a priori, или должно быть совсем отброшено как чистая иллюзия" (Hirngesprinst - А 91 / В 123). Ясно, что в случае неудачи трансцендентальной дедукции других категорий (в действительности дедукция проводится для всех категорий сразу), их ожидает та же участь. Суммируем вышесказанное. Из параграфа "О принципах дедукции" мы узнаем, что трансцендентальная дедукция категорий должна объяснить возможность априорного отношения этих чистых понятий рассудка к предметам (А 85 / В 117), что само это объяснение должно проводиться a priori (А 86-87, 91 / В 118-119, 123), и что оно трансформируется в доказательство необходимого соответствия предметов чувств и чистых понятий рассудка или, что то же самое, в априорное доказательство объективной значимости этих понятий (ср. А 89-90 / В 122-123). Если же подобное доказательство невозможно, то категории должны быть отброшены как чистые иллюзии (А 91 / В 123; 13).


Еще от автора Вадим Валерьевич Васильев
Философия Артура Шопенгауэра

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Трудная проблема сознания

Книга посвящена обсуждению "трудной проблемы сознания" — вопроса о том, почему функционирование человеческого мозга сопровождается субъективным опытом. Рассматриваются истоки этой проблемы, впервые в четком виде сформулированной австралийским философом Д.Чалмерсом в начале 90-х гг. XX века. Анализируется ее отношение к проблеме сознание — тело и проблеме ментальной каузальности. На материале сочинений Дж. Серла, Д.Деннета, Д.Чалмерса и многих других аналитических философов критически оцениваются различные подходы к загадке сознания.


История новоевропейской философии

Мы предлагаем вашему вниманию цикл лекций "История новоевропейской философии", читавшегося Вадимом Валерьевичем Васильевым на спецотделении философского факультета МГУ в 1999 — 2000 годах. Все, что делает Вадим Валерьевич на наших глазах — предельно просто. Он, как Акопян, закатав рукава, дает нам пощупать каждый предмет. Наш Автор не допускает никакой двусмысленности, недоговоренности, неясности… Он охотно направляет наши руки, и уже и у нас что-то получается… Но как?! Этот вопрос, спустя несколько лет, заставил нас вернуться к распечаткам его лекций и снова окунуться в эпицентр европейского рационализма, ускользающая магия которого остается неодолимой и загадочной.


Сознание и вещи. Очерк феноменалистической онтологии.

Сознание остается одной из главных загадок для философии и эксприментальной науки. Эта книга — попытка по-новому взглянуть па старый вопрос. Признавая успехи экспериментальных исследований сознания, автор тем не менее проводит свои изыскания и концептуальном ключе, пытаясь прояснить структуру и соотношение наших базовых убеждений о мире и о самих себе.Все мы верим в существование сознания у других людей, в то, что прошлый опыт можно использовать для прогнозов на будущее, в то, что в мире не бывает беспричинных событий и что физические объекты независимы от нашего сознания.


Рекомендуем почитать
Познание как произведение. Эстетический эскиз

Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.


Пушкин в русской философской критике

Пушкин – это не только уникальный феномен русской литературы, но и непокоренная вершина всей мировой культуры. «Лучезарный, всеобъемлющий гений, светозарное преизбыточное творчество, – по характеристике Н. Бердяева, – величайшее явление русской гениальности». В своей юбилейной речи 8 июля 1880 года Достоевский предрекал нам завет: «Пушкин… унес с собой в гроб некую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем». С неиссякаемым чувством благоволения к человеку Пушкин раскрывает нам тайны нашей натуры, предостерегает от падений, вместе с нами слезы льет… И трудно представить себе более родственной, более близкой по духу интерпретации пушкинского наследия, этой вершины «золотого века» русской литературы, чем постижение его мыслителями «золотого века» русской философии (с конца XIX) – от Вл.


Разум побеждает: Рассказывают ученые

Авторы этой книги — ученые нашей страны, представляющие различные отрасли научных знаний: астрофизику, космологию, химию и др. Они рассказывают о новейших достижениях в естествознании, показывают, как научный поиск наносит удар за ударом по религиозной картине мира, не оставляя места для веры в бога — «творца и управителя Вселенной».Книга рассчитана на самые широкие круги читателей.


Падамалай. Наставления Шри Раманы Махарши

Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.


Гностический миф в изложении Иринея и Ипполита

Из кн.: Афонасин Е.В. Античный гностицизм. СПб, 2002, с. 321–340.


Иудаизм и христианство в израильских гуманитарных исследованиях модели интеракции

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.