Подвалы кантовской метафизики: Дедукция категорий - [20]
Канту, по существу, удалось показать, что если у нас имеется логическая функция рассудка, то мы обладаем и реальными понятиями о вещах.
Итак, проведя метафизическую дедукцию, Кант, на первый взгляд, обезопасил себя от юмовских сомнений относительно происхождения понятий метафизики, сохранив четкую границу между чувственностью и рассудком. В действительности же Кант попал в очень опасную ловушку, обрекая себя на многие годы напряженных исследований, концентрирующихся вокруг одного предмета - трансцендентальной дедукции категорий, точнее, как мы выясним в следующей главе, ее субъективной составляющей.
Суть дела лучше всего прояснится, если повторить юмовский аргумент: если невозможно a priori доказать основоположение о причинности, понятие причины должно быть признано возникающим из опыта и привычки. Отсюда по modus tollens следует, что если понятие причины не возникает из опыта и воображения, то возможно доказать основоположение о причинности, т.е. провести трансцендентальную дедукцию понятия причины (а при общей формулировке юмовского аргумента - всех рассудочных понятий). А метафизическая дедукция категорий как раз показала, что понятие причины, наряду с другими категориями, возникает из чистого рассудка.
Поэтому Кант должен был изменить свою позицию относительно возможности априорного доказательства основоположения о причинности и других рассудочных принципов. Выбора теперь у него уже не оставалось. Трансцендентальная дедукция сразу выдвинулась на первый план кантовских исследований, и, несмотря на некоторые двусмысленности в ее статусе, которые мы еще обсудим, стала словно бы "жизненным принципом" формирующейся критической философии. Решая в дедукции задачи, которые сам он раньше считал невозможными, Кант сумел найти никому еще не ведомые рецепты "изготовления" метафизики. Дедукция становится актуальна и для нас. Нам тоже ничего не остается, как приступить к тщательному изучению ее аргументативных переходов.
ГЛАВА 2.
У ОСНОВ
1. Предварительные замечания.
В этой и следующей главе будут рассмотрены вопросы, касающиеся общей структуры трансцендентальной дедукции категорий. При этом, в отличие от предыдущей, "исторической" главы, где речь шла об истоках дедукции, анализ будет направлен непосредственно на тексты дедукции, представленные Кантом в произведениях критического периода, главным образом в "Критике чистого разума", а также в "Пролегоменах" и некоторых других работах. Все это, однако, не подразумевает отказа от "генетического" метода исследования проблем дедукции, а также не означает, что при этом не будут учитываться результаты, полученные в предыдущей главе. Более того, без привлечения этих результатов и новых "генетических" исследований, анализ вопросов, связанных с реконструкцией структуры дедукции, оказывается подчас сильно затруднен.
Очертим проблемное поле будущих рассмотрений, взяв за отправную точку дедукцию из первого и второго изданий "Критики чистого разума". Прежде всего, обсуждение структуры дедукции должно учитывать, что сама эта структура "в разрезе" имеет многоуровневый характер. На поверхности оказывается смысловое членение текста дедукции параграфами и разделами. Более глубокий уровень содержит кантовские дистинкции, проясняющие смысл и значение тех или иных блоков дедукции. Кант, к примеру, различает "субъективную" и "объективную" дедукции (А XVI-XVII), выделяет "достаточную" дедукцию (А 96), проводит границу между дедукцией "сверху" и дедукцией "снизу" (А 119). Наконец, на самом глубоком уровне рассмотрения структуры дедукции встает вопрос о соотношении дедукции и других, родственных ей исследований, например, о ее отношении к "доказательствам основоположений чистого рассудка", а также об отношении дедукций категорий из первого и второго издания "Критики чистого разума" друг к другу и к вариантам дедукции, изложенным в "Пролегоменах", "Метафизических началах естествознания" и других работах Канта. Все перечисленные уровни анализа найдут последовательное отражение в настоящей главе. Сойдя по их "ступенькам", в дальнейшем мы будем свободно перебегать с одного уровня на другой. Но где бы мы ни находились, общая линейная направленность движения (при том, что само движение иногда будет круговым) в этой и следующей главе неизменно задается топологией дедукции из "Критики". А перемещение по тексту дедукции совпадает с приближением к "жизненным центрам" кантовской философии.
Начать можно с обозрения общей структуры дедукции, задаваемой внешним разбиением текста. И в первом, и во втором изданиях "Критики чистого разума" Кант, по сути, делит трансцендентальную дедукцию на две части, причем различия между изданиями практически не затронули первой части, состоящей из двух параграфов: "О принципах трансцендентальной дедукции вообще" и "Переход к трансцендентальной дедукции категорий". Эти параграфы служат введением в дедукцию и ее своеобразным преддверием, здесь разбирается вопрос о необходимости дедукции категорий и конкретизируются ее задачи. Вторая часть содержит собственно дедукцию категорий. Во втором издании "Критики" она состоит из одного раздела, который так и называется "Трансцендентальная дедукция чистых рассудочных понятий", в первом же издании во вторую часть могут быть объединены разделы "Об априорных основаниях возможности опыта" и "Об отношении рассудка к предметам вообще и о возможности познавать их a priori", во многом дублирующие друг друга (см. А 98).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена обсуждению "трудной проблемы сознания" — вопроса о том, почему функционирование человеческого мозга сопровождается субъективным опытом. Рассматриваются истоки этой проблемы, впервые в четком виде сформулированной австралийским философом Д.Чалмерсом в начале 90-х гг. XX века. Анализируется ее отношение к проблеме сознание — тело и проблеме ментальной каузальности. На материале сочинений Дж. Серла, Д.Деннета, Д.Чалмерса и многих других аналитических философов критически оцениваются различные подходы к загадке сознания.
Мы предлагаем вашему вниманию цикл лекций "История новоевропейской философии", читавшегося Вадимом Валерьевичем Васильевым на спецотделении философского факультета МГУ в 1999 — 2000 годах. Все, что делает Вадим Валерьевич на наших глазах — предельно просто. Он, как Акопян, закатав рукава, дает нам пощупать каждый предмет. Наш Автор не допускает никакой двусмысленности, недоговоренности, неясности… Он охотно направляет наши руки, и уже и у нас что-то получается… Но как?! Этот вопрос, спустя несколько лет, заставил нас вернуться к распечаткам его лекций и снова окунуться в эпицентр европейского рационализма, ускользающая магия которого остается неодолимой и загадочной.
Сознание остается одной из главных загадок для философии и эксприментальной науки. Эта книга — попытка по-новому взглянуть па старый вопрос. Признавая успехи экспериментальных исследований сознания, автор тем не менее проводит свои изыскания и концептуальном ключе, пытаясь прояснить структуру и соотношение наших базовых убеждений о мире и о самих себе.Все мы верим в существование сознания у других людей, в то, что прошлый опыт можно использовать для прогнозов на будущее, в то, что в мире не бывает беспричинных событий и что физические объекты независимы от нашего сознания.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.