Подсознательная история - [4]
— А и не надо! Давайте просто условимся. По-джентльменски.
— Это как?
— Квартплата — само собой. Но всё, что покажется вам интересным или там непонятным, вы сообщаете мне. А я вам за это плачу. Отдельно. Из своего кармана.
«Ну да, из своего…» — ухмыльнулся я про себя.
Я думал, с Васяткой мне придётся труднее. Оказалось, вполне терпимо. Был у меня лет десять назад французский бульдог — так с ним хлопот было куда больше.
Во-первых, патологически чистоплотен (я не о бульдоге, разумеется, я о Васятке). Сам-то я, живя в одиночестве, за последние годы, признаться, малость опустился: неделями, случалось, полы не мёл, мебель пылью обросла. Дикий барин… А тут за пару-тройку дней — гляжу: диво дивное — унитаз воссиял!
То ли жилец мой и раньше был на чистоте сдвинут, то ли инсульт помог.
Обнаружился и другой бзик, далеко не столь приятный — маниакальная аккуратность. Книги у меня на полках всегда располагались… не то чтобы как попало… Как удобно. А он взял, дурачок, да и выстроил их по ранжиру. И если бы только книги!
Привычки я менять не люблю. Хотел ему выволочку учинить — в смысле заставить всё вернуть, как было, а он съёжился и смотрит на меня в ужасе. Начал сам переставлять — он в слёзы… Ну вот что с ним таким прикажешь делать? Будем привыкать — оно того стоит. Не шутки, чай: с первой квартплаты погасил долг за электричество, а то уже отключить грозились. Со следующей погашу остальные…
Единственное, чего я Васятке не позволяю, как бы он меня на жалость ни брал, — это готовить. При всём своём прилежании Василий Данилович Блаженный кулинарно бездарен. Проверено и перепроверено. Вот посуду помыть, плиту, сковородку — тут другое дело… Тут — сколько угодно!
Хотелось бы только знать, долго ли ещё такая райская житуха протянется. Никанор Палыч, помнится, рассказывал, будто Васятка говорит странные вещи… рисует странные картинки… Ни черта он ничего не рисует! И почти ничего не говорит! Словарный запас — минимальный. Как у четырёхлетнего пацана. На физии счастье написано — чего говорить-то?
— Васенька… Кончай дверь протирать… Насквозь протрёшь!
— Пятнышко… — испуганно лепечет он.
— Какое пятнышко? Нет там никакого пятнышка! Сел бы, что ли, нарисовал что-нибудь…
— Пятнышко…
— Вась!.. Ну я тебя прошу! Для меня!.. Хрен с ним с пятнышком! Вот карандаш, вот бумага… Нарисуй мне что-нибудь!
Опасливо помаргивая, он смотрит на чистый лист.
— Она большая…
— Бумага большая?.. А мы её сейчас на квадратики порежем!.. Чик-чик… Вот, гляди! Такой пойдёт квадратик?..
Он всё ещё не решается.
— Ну пожалуйста, Вася…
И Вася нарисовал мне домик. Вот же растудыть твою!.. Ну месяц так пройдёт, ну два… В конце концов надоест это всё Никанору Палычу — и живи опять на пенсию да на дворницкую зарплату… если не уволят, конечно…
— Тогда расскажи что-нибудь!
— Ты расскажи… — просит он в ответ.
— Э, нет, Вася! Так не по-честненькому. Я первый сказал… Ну вот что ты вчера делал? Пришёл на работу, взял метлу…
— Взял метлу… — зачарованно глядя на меня, повторяет он.
Боже мой! И этот человек каких-нибудь полтора месяца назад выложил в сеть разработку, от которой у специалистов крыши съехали! Наверняка ведь умница был, талантище… Может, кольнули его чем? Вражеские-то спецслужбы тоже не дремлют. Да, но, если они вышли на него раньше наших, разумнее было бы выкрасть… завербовать… Или пытались, да не на того нарвались?
Однако надо же хоть что-то предъявить Никанору Палычу!
— Вася… А дай-ка мне этот твой рисуночек…
К тому, что произошло дальше, я готов не был. С отчаянным лицом Васятка схватил квадратик бумаги, сунул его в рот и, торопливо разжевав, проглотил.
— Домик, говорите? — Никанор Палыч с глубокомысленным, хотя и несколько недоумённым видом приставил указательный палец сначала к кончику носа, затем к подбородку. Как будто забыл, где лоб находится. — И, говорите, съел?
— Съел…
— А как он выглядел, этот домик? Нарисовать сможете?
— Да, конечно.
Я принял протянутый мне блокнот и старательно изобразил квадратик, увенчанный треугольничком.
— И всё?
— Всё…
— Точно скопировали?
— Не совсем. У него покорявее было…
— Хм… — Никанор Палыч задумался, затем вдруг повеселел. — А знаете, неплохо вы придумали эти уроки рисования… Сначала домик, а там, глядишь… Кстати, а домик ли это? — И он надолго оцепенел над рисунком. Потом спросил отрывисто:
— Крышей вверх рисовал?
— Крышей вверх…
— Видимо, всё-таки домик, — с сожалением произнёс наконец Никанор Палыч. — Зря мы у вас скрытые камеры не установили…
— Как же это вы? — огорчился я.
— Да вот так как-то, знаете… — Вздохнул и достал из нагрудного кармана тысячную купюру. — Плата, как видите, символическая, но… сами понимаете… На большее домик не тянет.
«Так а я ещё нарисовать могу», — чуть было не ляпнул я, но, слава богу, вовремя прикусил язык и спросил о другом, насущном:
— Ну а камеры-то устанавливать будете?
— М-м… Пожалуй, нет.
— Что так?
— Сами же говорите: чуть ли не каждый день он всю квартиру вылизывает. Найдёт… И ещё одно. Насколько я понимаю, кроме художественной литературы вы ничего не читаете, так?
— Так… А в чём дело?
Никанор Палыч взял со свободного стула свой кейс (мы сидели с ним всё в той же скромной кафешке) и достал книгу, на обложке которой оттиснуто было нечто дремуче математическое.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
«Оставь надежду, всяк сюда входящий!»Эти вселяющие ужас слова на вратах Ада — первое, что суждено увидеть душам грешников на том свете. Потом суровый перевозчик Харон загонит души в ладью и доставит на тот берег реки мертвых. Там, за Ахероном, вечный мрак, оттуда нет возврата… И тем не менее, герой повести Евгения Лукина ухитряется совершить побег из Ада и прожить еще одну короткую, полную опасностей жизнь.Награды и премии:Интерпресскон, 1996 — Средняя форма (повесть);Бронзовая Улитка, 1996 — Средняя форма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В результате разнообразной деятельности человека одной из планет наступает век костяной и каменный. Люди кочуют небольшими семействами, а человек, взявший в руки металл, подлежит изгнанию. Любой движущийся металлический объект подлежит немедленному уничтожению. Металл на планете развивается по изящному замкнутому циклу, он сам себе цех и сам себе владыка...
Муха-мутант откладывает личинки в кровь людей, отчего они умирают спустя две-три недели. Симптомы заболевания похожи на обычный грипп. Врач Ткачинский выявил подлинную причину заболевания. На основе околоплодной жидкости мухи было создано новое высокоэффективное лекарство. Но жизнь не всегда справедлива…
Брайтона Мэйна обвиняют в убийстве. Все факты против него. Брайтон же утверждает, что он невиновен — но что значат его слова для присяжных? Остается только одна надежда — на новое чудо техники, машину ЭС — электронного судью.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Условия на поверхности нашего спутника малопригодны для жизни, но возможно жизнь существует в лунных пещерах? Проверить это решил биолог Роман Александрович...
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.