«Подлинные имена» и выход за пределы киберпространства - [27]
– А Робин Гуд?
– Тоже бай-бай.
Самых талантливых больше нет. Жаба не многим-то и пожертвовала, когда позволила ему не предавать Ковен. Не оттого ли Глиссери уловил самодовольство в ее застывшей безгубой улыбке?
– Что здесь произошло?
Собеседник горестно вздохнул.
– В реальном мире кризис, к твоему сведению. Обвиняют во всем нас… Знаю, этим можно было бы объяснить разве что исчезновение мелких ведунов, но не Робина. Глисс, я подозреваю, что наши старые друзья либо мертвы – реально мертвы, либо боятся, что, сунься они на этот план, им сразу Истинная Смерть.
История повторялась.
– О чем ты?
Брит наклонился еще ближе.
– Совершенно ясно, что правительство скрывает истинные корни кризиса. Причина якобы в неудачном сочетании программных ошибок и работы «вредителей». Нонсенс! Никто из нас не в состоянии наворотить таких дел. Сразу после заварухи я заглянул в остатки федеральных баз данных. Такой крах могла повлечь только сила, намного превосходящая любого колдуна. К тому же я кое-что выяснил или, лучше сказать, выбил из Уайли. Что в реальном мире, что здесь: налицо последствия настоящей войны!
– Кого с кем?
– Войны между существами, отличающимися от меня так же, как я – от обезьяны. А нам они знакомы под именами Почтаря, Эритрины… и, может быть, мистера Глиссери.
– Меня? – Глиссери напрягся и тут же послал запросы по всем линиям связи, создающим образ Прита Брита. Даже на коротком поводке он превосходил обычного колдуна – ему ничего не стоило оценить способности собеседника. Однако проекция Брита оказалась настолько призрачной, почти неосязаемой, что Глиссери не смог определить, под стать ли ему потенциальный противник. Он вообще не получил ни малейшего представления о его калибре, что делало ситуацию еще более зловещей.
Брит как будто ничего не заметил.
– То есть я так думал. А потом усомнился. Скорее всего, воюющие стороны тебя просто использовали – как Уайли или Дона. И теперь, похоже, ты у кого-то в рабстве.
Он щелкнул пальцем перед желтоглазой жабой на плече мистера Глиссери, брызнув ей в морду виски. Вирджиния, или кто ее заменял, растерялась, жаба на миг остолбенела, но тут же пришла в себя и выдохнула в ответ бледное пламя.
Брит расхохотался.
– Не очень-то сведущие. Наверняка федералы. Как тебя угораздило? Они добрались до твоего Подлинного Имени или ты просто продался?
– Это мой служка, Прит. Не одному же тебе иметь учеников. Если ты и вправду подозреваешь федов, то какого рожна нас впустил?
Тот пожал плечами.
– Потому что враги бывают разные, Глисс. Раньше мы считали Великим Врагом правительство. Сейчас оно перешло в разряд мелких раздражителей. Те из нас, кто пережил этот крах, стали круче и серьезнее. Нам больше не до игр. Своих подопечных мы обучаем теперь не ради забавы. И, говоря о предателях в Ковене, мы подразумеваем игру не на жизнь, а на смерть… Что делать, надо защищаться. Если об этом не позаботиться, нас заживо сожрет правительство… или те личности, которых я боюсь еще сильнее.
Жаба на плече заерзала: похоже, Вирджиния приготовилась выдать одну из своих тирад о добродетели законопослушания как гарантии защиты. Мистер Глиссери легонько похлопал ее по влажной бородавчатой спине – для подобных заявлений момент явно не подходящий.
– У тебя, Глисс, тут чуть ли не самая трезвая голова. Даже если ты больше не с нами, абсолютным врагом я тебя не считаю. Ты и твой… дружок наверняка в нас заинтересованы. Тебе не мешало бы кое-что знать, если ты еще не в курсе. И глядишь, однажды ты поможешь и нам.
Глиссери почувствовал, как федеральный поводок ослаб. По всей видимости, Вирджинии удалось убедить начальство, что так проще раздобыть полезную информацию.
– Ладно, ты не ошибся. Мы действительно вели войну. Против Почтаря. Он проиграл, и теперь мы пытаемся снова все наладить.
– Увы, война далеко не закончена. От нагромождений Почтаря по всему программному пространству федов остались одни воронки. Да только вы не все уничтожили; кое-что продолжает жить. – Лицо мистера Глиссери выразило сомнение. – Знаю, ты и твои приятели покруче нас. Зато нас много – и не только в Ковене, – и за прошедшие десять недель мы много чего насобирали. Еле заметные, легчайшие намеки в воздухе, они повсюду и указывают на чье-то присутствие. Стиль другой, чем у Почтаря, но существо, бесспорно, живое.
Мистер Глиссери кивнул. Знакомое чувство. «Черт! Не будь я связан по рукам и ногам, давно бы заметил это сам, без посторонней помощи».
Он с содроганием вспомнил последние мгновения своего нисхождения из состояния божественности. Следующий вопрос был неизбежен – другое дело, что Глиссери боялся услышать ответ. И уж точно ответ не должна услышать Вирджиния. Хотя риск велик, у него в запасе оставалась еще парочка трюков, о которых не прознал ДСО. Он быстро прощупал узлы и проверил наличие избыточных кодов в линиях связи до Аркаты и округа Колумбия. Если повезет, скорректировать понадобится всего несколько сотен бит информации, которые феды получат в ближайшие пару секунд.
– И кто, по-твоему, за этим стоит?
– Какое-то время я подозревал тебя. Теперь же я на тебя посмотрел и… э-э, сделал пару проверок: ты мощнее, чем раньше, может, даже помощнее меня, но ты не супермен.
Создание интеллекта, превосходящего человеческий, произойдет в ближайшие тридцать лет. …Это та самая точка, где наши прежние модели перестают работать, и в свои права вступает новая реальность. Как приближение Сингулярности повлияет на человеческое мировоззрение? И что случится в течение пары месяцев (или пары дней) после этого? В моем распоряжении есть только аналогия, на которую я могу указать: возникновение человечества. Мы окажемся в постчеловеческой эпохе…– это цитата из программной статьи Вернора Винджа «Грядущая технологическая сингулярность», одной из самых часто упоминаемых работ об искусственном интеллекте за последние 25 лет.
«Глубина в небе» в чем-то продолжает, а в чем-то и предваряет «Пламя над бездной», книгу-сенсацию, удостоенную премии Хьюго и признанную наиболее значительным произведением 90-х годов ХХ века в жанре космической саги.Над вселенной может пролететь тысячелетие, но приключения Фама Нювена, легендарного героя Людского Космоса, не заканчиваются – ибо время над ним не властно!Данный роман также удостоился премии Хьюго в 2000 году.
Вернор Виндж — один из самых интересных писателей-фантастов, человек, которого называют «самым серьезным автором остросюжетной прозы». Он написал не так уж много — романы «Мир Гримма», «Острие», «Пламя над бездной», «Глубина в небе» и цикл «Сквозь время», однако каждое из его произведений имело огромный успех. «Сквозь время» занимает среди написанного Винджем особое место. Это — романы об абсолютной власти, которая развращает абсолютно. Роман о «войне за свободу и независимость». Только — что такое свобода и что такое независимость? Это — будущее, продуманное до последней мелочи, и научная в лучшем смысле слова фантастика, слитая воедино с футуристическим триллером.
Спустя почти двадцать лет Вернор Виндж создал продолжение своего незабываемого шедевра «Пламя над бездной». А на планете Когтей прошло десять лет со дня катастрофы, которая уничтожила человечество наряду с неисчислимым множеством иных разумных рас Запределья, загнав маленькую горстку людей и парочку мыслящих кораллов-наездников в диковатый мир стайных разумов. К моменту появления людей цивилизация Когтей примерно соответствовала Средневековью Старой Земли. На помощь кораблю Высокой Лаборатории, в последнем отчаянном рывке спасшему более сотни человеческих детей от Погибели, пришел экипаж «Внеполосного-II», корабля из верхних Зон Мысли.
Вернор Виндж – один из самых интересных писателей-фантастов, человек, которого называют «самым серьезным автором остросюжетной прозы». Он написал не так уж много – романы «Мир Гримма» и «Острие» и цикл «Сквозь настоящее», однако каждое из его произведений имело огромный успех. «Пламя над бездной» занимает среди написанного Винджем особое место. Это – роман-сенсация, роман, который сразу же после публикации был удостоен премии «Хьюго» и признан наиболее значительным произведением 90-х годов в жанре космической саги.
«Пламя над бездной».«Глубина в небе».И теперь – «Дети Неба».Научно-фантастическая сага, самое популярное детище Винджа, произведение, открывшее новые горизонты в жанре НФ и до сих порождающее бесчисленные дискуссии. Им восхищаются лучшие фантасты современности – Грег Бир и Дэвид Брин. Его единогласно сравнивают с легендарным циклом «Гиперион» Дэна Симмонса.Но теперь соратнице и возлюбленной Фама Нювена предстоят новые, смертельно опасные приключения на планете Стальных Когтей.Начинается противостояние обязательств и стремлений, доверия и обмана, великих страстей и мелких расчетов.А над планетой дамокловым мечом нависает флот вернувшейся Погибели…
Зелено-голубая планета очень напоминала Землю, но можно было предположить, что ее флора и фауна таят немало сюрпризов. На очень похожей на Землю планете космолингвист встретил множество человекоподобных аборигенов. Аборигены очень шумны и любопытны. Они тут же принялись раскручивать и развинчивать корабль, бегать вокруг, кидаться палками и камнями. А один из аборигенов лингвисту кого-то напоминал…
Брайтона Мэйна обвиняют в убийстве. Все факты против него. Брайтон же утверждает, что он невиновен — но что значат его слова для присяжных? Остается только одна надежда — на новое чудо техники, машину ЭС — электронного судью.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Условия на поверхности нашего спутника малопригодны для жизни, но возможно жизнь существует в лунных пещерах? Проверить это решил биолог Роман Александрович...
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.
«Миф о Сизифе» — философское эссе, в котором автор представляет бессмысленный и бесконечный труд Сизифа как метафору современного общества. Зачем мы работаем каждый день? Кому это нужно? Ежедневный поход на службу — такая же по существу абсурдная работа, как и постоянная попытка поднять камень на гору, с которой он все равно скатится вниз.
«Волшебная гора» – туберкулезный санаторий в Швейцарских Альпах. Его обитатели вынуждены находиться здесь годами, общаясь с внешним миром лишь редкими письмами и телеграммами. Здесь время течет незаметно, жизнь и смерть утрачивают смысл, а мельчайшие нюансы человеческих отношений, напротив, приобретают болезненную остроту и значимость. Любовь, веселье, дружба, вражда, ревность для обитателей санатория словно отмечены тенью небытия… Эта история имеет множество возможных прочтений – мощнейшее философское исследование жизненных основ, тонкий психологический анализ разных типов человеческого характера, отношений, погружение в историю культуры, религии и в историю вообще – Манн изобразил общество в канун Первой мировой войны.
Книга-явление. Книга-головоломка. Книга-лабиринт. Роман, который заставляет читателя погрузиться в почти мистический мир Барселоны и перемещает его в совершенно иную систему координат. Читателю предстоит вместе с главным героем встретить зловещих незнакомцев, понять и полюбить прекрасных и загадочных женщин, бродить по мрачным лабиринтам прошлого, и главное – раскрыть тайну книги, которая непостижимым образом изменяет жизнь тех, кто к ней прикасается.
Два полных авторских сборника – «Приключения Шерлока Холмса» и «Возвращение Шерлока Холмса». Здесь будут жених, опасающийся мести бывшей возлюбленной, и невеста, брошенная в день венчания; загадочные апельсиновые зернышки и тайный код пляшущих человечков, смертоносный китобойный гарпун и рождественский гусь с сюрпризом… Но главное – главное, что здесь будет, – это удивительная атмосфера старой доброй Англии со всеми ее красками, запахами и звуками. И даже если вы знаете наизусть все истории о знаменитом дуэте, вы все равно не сможете отказать себе в удовольствии в который раз открыть книгу, а вместе с ней – и знакомую дверь на Бейкер-стрит, 221-b.