Подарок от города - [6]

На этот раз негр посмотрел на него недрогнувшим взором:

– Нам не у кого было их оставить.

– У вас там нет ни друзей, ни родных? – спросила Лиз.

– У нас нет друзей… вот вы нам помогли… а я думал, мы уж никогда не найдем себе друзей.

Друзей! От возмущения Джеймс вскочил и приступил к давно задуманному действию, а именно: положил на стол возле негра две десятидолларовые купюры. Негр наклонил голову, сделав вид, будто их не замечает. Джеймс произнес заготовленную речь:

– Я не знаю цен на мебель. Жена сказала, что вам хватит десяти долларов. Вот вам двадцать. Больше у нас нет. На эти деньги вы сможете продержаться до понедельника, когда, по вашим словам, вы получите часть своей зарплаты на строительстве туннеля Линкольна. По-моему, было очень смело с вашей стороны привезти сюда семью, и мы желаем вам всяческих успехов. Я уверен, что вы и ваша жена со всем справитесь.

Покраснев от стыда, он вновь занял свой пост на жестком стуле. Дженис, прикусив губу, чтобы скрыть улыбку, глянула на Лиз, которая хранила молчание.

– А-а-а… э-э-э… мистер… не знаю, как сказать… таких прекрасных людей… – пробормотал негр и, пока остальные трое, словно угодив в капкан, неподвижно застыли, попытался выжать из себя слезу. Он тер себе переносицу, тряс головой и тонко скулил, однако когда он поднял голову, стало видно, что зернистые белки его глаз совершенно сухи. В полном несоответствии с неудачной попыткой прослезиться губы его сокрушенно скривились. Он все время потирал висок, словно в голове у него что-то гудело.

– Ух… Жена… велела… сходи… скажи спасибо этому джентльмену, – выговорил он.

Умения вовремя покинуть сцену он был лишен столь же безнадежно, сколь и всех прочих театральных навыков. Он просто сидел, мотал головой и потирал нос. Лежавшие на столе банкноты он просто игнорировал, – возможно, до тех пор, пока не будет полностью исчерпан ритуал благодарности, они для него были табу. Джеймс, которому грубость была несвойственна, качался на стуле, избегая взглядов присутствующих. По его мнению, в основе спектакля, разыгрываемого негром, лежали либо невзгоды, о которых тот рассказывал, либо невзгоды, заставившие его солгать. В обоих случаях этого человека следует терпеть. Однако самая мысль о нем была нестерпима – вся жизнь этого жалкого кретина, цеплявшегося то за один тонкий прутик благотворительности, то за другой – в лице шофера грузовика, хозяина квартиры, Лиз, торговца мебелью, бригадира на стройке, а теперь еще и Джеймса – вызывала у него тошноту и головокружение.

– Может, вам лучше вернуться к жене? – вежливо заметил он.

– И-и-и… – вздохнул негр совершенно не соответствующим случаю дискантом, словно извлекая звук из дудочки.

Джеймс с ужасом ожидал, что Лиз сейчас начнет предлагать негру одеяла и продукты – стоит лишь ему задержаться. Что тот и сделал, хныкая и перебирая пальцами поля шляпы, словно какую-то бесконечную веревку. Пока Лиз оставалась на кухне, складывая ему продукты в бумажный пакет, негр собрался с духом и поведал Джеймсу, что хочет завтра привести жену со всем семейством познакомиться с ним и с миссис и сказать им спасибо.

– Может, у вас найдется какая-нибудь работа… полы помыть… или еще что… она так счастлива… пока мы сможем отдать деньги… двадцать долларов… хе-хе-хе… – бормотал он, поднимая руку к глазам.

– Нет, нет, о нас не беспокойтесь. Считайте, что эта тридцатка (деньги счет любят) подарок от города.

– Да, да, да, иначе я бы и не взял. Вы только позвольте – пусть моя жена завтра все тут у вас приберет.

– Вам самим надо устраиваться на новом месте. А о нас не думайте.

В комнату вошла Лиз с неумело собранным бумажным пакетом в руках. Из чего Джеймс заключил, что одеял им не перепадет. Поза его жены ничего хорошего не сулила.

Как всегда провожая уходящего гостя оживленной болтовней, Джеймс между прочим спросил:

– А вы знаете, куда вам ехать? Только уж, пожалуйста, не берите такси. Садитесь на автобус, а потом на подземку. Где вы поселились?

– А-а-а… где-то там, недалеко от этой… как ее… Лексингтон-авеню…

– Где именно на Лексингтон-авеню? Какая там перпендикулярная улица?

– Простите, мистер… я не совсем понимаю… я в таком трансе…

– На углу какой улицы? Лексингтон-авеню очень длинная.

– А-а-а… кажется, сто двадцать девятой…

Когда Джеймс с наивной гордостью провинциала подробно объяснял, где лучше сесть на автобус, идущий по 14-й улице, сколько остановок до нужной ему станции метро, как вставить жетон в турникет, слова, казалось, возвращались к нему обратно, словно отскакивая от аналогичной информации, уже отложившейся в мозгу у негра.

– Только не поддавайтесь искушению поймать такси, – напоследок сказал Джеймс. – Если б вы днем застали нас дома, это обошлось бы нам в два тридцать. Знаете что, я вам дам еще денег на автобусный билет и на жетон. – Выудив из кармана пальто пригоршню серебра, он сунул в податливую ладошку десятицентовик, пятицентовик и жетон, но рука негра не шевельнулась, и тогда он сунул в нее еще два пятицентовика, подумал: «Просто чертовщина какая-то!» – и наконец высыпал все содержимое кармана – доллар с чем-то. – Ну вот, теперь я сам остался без гроша, – сказал он чернокожему.