Подарок от города - [4]

– Вы нас давно ждете? – спросила Лиз.

– Да нет… леди наверху сказала, что вы скоро вернетесь… Когда тот парень в такси отпустил меня из участка… я вернулся… хотел поблагодарить таких прекрасных людей…

– Мне очень жаль, – сказал Джеймс. – Я думал, вы знаете, что мы пошли в кино.

Его собственный голос – великолепный инструмент – звучал в полную силу. Надо во что бы то ни стало удержаться от изысканной учтивости – Лиз страшно болезненно воспринимает малейшие проявления тщеславия и снисходительности. Она несправедлива – в эту минуту именно изысканная учтивость была его внутренним побуждением.

– Вы попали в полицейский участок? – спросила Лиз. Их первая встреча, казалось, помогла ей приспособиться к речевым особенностям этого человека.

– …я так ценю… – Негр все еще обращался к Джеймсу, начисто игнорируя Лиз.

Предположение, будто Джеймс, глава семьи, заменяет собою всех остальных ее членов и что, найдя его, негр открыл источник своего благополучия, повергло Джеймса в ужас. С детства ему внушали убежденность в равноправии супругов. К тому же коротышка негр очевидно нуждался в специфически материнской заботе. Джеймса пробрала легкая дрожь, хотя на улице вовсе не было холодно, а к вечеру даже потеплело.

В сумерках одежда негра отнюдь не казалась такой потрепанной, какой Джеймсу хотелось ее видеть. Что до его молодости, то никаких указаний на то, молод он или стар, Джеймс тоже не усмотрел.

– Ну что ж, заходите, – сказал он.

– Д-а-а-а?..

– Пожалуйста, – подтвердила Лиз.

Они вошли в маленький, слишком жарко натопленный холл, и замок, повинуясь зуммеру, тотчас же щелкнул в доказательство того, что Дженис наблюдала за ними из окна. Подбежав к перилам, она громким шепотом спросила:

– Он вошел? Он говорил вам про таксиста?

Джеймс, шествуя во главе процессии, поднялся на лестничную площадку.

– Как Марта? – спросил он, демонстративно расставляя приоритеты.

– Она – сущий ангел. Фильм вам понравился?

– Очень. Он действительно очень хороший.

– Я все время боялась, что он ее убьет.

Подталкивая друг друга, все трое протиснулись в комнату.

– Я вижу, вы уже познакомились, – сказал Джеймс, обращаясь к Дженис и негру. Дженис добродушно оскалилась, отчего стала казаться лет на пять старше, а негр – он уже держал шляпу в руках и потому не мог приветственно ее коснуться – быстро повернул голову. При этом в поле его зрения попал полосатый холст работы Лиз под названием «Тени и лебеди».

И тут, когда эти двое ясно продемонстрировали зловещие признаки взаимопонимания, Лиз его бросила, ускользнув в спальню. Она боялась, как бы Марта не перестала дышать под одеялом.

– Еще до того, как зазвонил звонок, – продолжала Дженис, – я услышала на улице крики. Ой, просто ужас какой-то. Он говорил жуткие вещи. А потом зазвонил звонок, и я ответила, как вы велели, а он… – Тут Дженис показала рукой на негра, который все еще стоял в своей клетчатой спортивной куртке какого-то нейтрального цвета.

– Садитесь, – сказал ему Джеймс.

– …а он говорит, что таксист требует денег. А я ему отвечаю: «У меня их нет. Честное слово, ни единого цента…» Вы же знаете, я никогда не беру с собой кошелек.

Джеймс вспомнил, что Дженис никогда не могла дать сдачи. Обычно она получала больше, чем ей причиталось, а рассчитаться обещала «в следующий раз».

– Я ему говорю, – вмешался негр, – тут в этом доме такие добрые люди… Эта леди мне сказала, что вы скоро вернетесь.

– В каком месте вы взяли такси? – спросил Джеймс. Негр в поисках спасения погрузился в созерцание своей шляпы, которая свисала с его дрожащей руки.

– Пожалуйста, мистер… эта леди… она знает… – Он глянул на дверь спальни.

Дженис незамедлительно пришла ему на помощь:

– Он сказал, что шофер требует два тридцать, а я ему говорю: «У меня нет ни цента». Потом я зашла в комнату и стала смотреть, может, вы оставили дома немного денег, вы же знаете, иногда под серебряной вазой лежит несколько десятицентовиков…

– Да, да, конечно, – подтвердил Джеймс.

– Потом я подошла к окну, чтобы дать ему знать… я до смерти боюсь, что когда-нибудь спущусь вниз, а дверь сама захлопнется… и увидела, что на улице собралась толпа – там, напротив, возле «Алекса». Наверное, когда он вернулся, чтоб сказать шоферу, тот его схватил, люди стали кричать, а одна женщина все твердила: «В полицию! В полицию!»

Лиз вернулась в комнату.

– Он меня схватил… вот так… – робко пояснил негр, прикоснувшись маленькой свободной рукой к открытому вороту своей красной шерстяной рубашки.

– И потом они, наверное, поехали в участок, – неуверенно закончила свой рассказ Дженис, явно разочарованная тем, что ее информация оказалась неполной.

Лиз, предположив, что часть истории, относящаяся к полицейскому участку, была уже изложена в ее отсутствие, решила, что на этом рассказ закончен, и спросила:

– Кто хочет кофе?

– Нет, спасибо, Бетти, – отозвалась Дженис. – Я от него теряю сон.

– От него все теряют сон, – заметил Джеймс. – На то он и кофе.

– Нет, нет, мэм, – проговорил негр. – Как можно! – И, неловко повернув лицо в сторону Джеймса, хотя глаза его были обращены к лампе, освещавшей голову Дженис, продолжал: – В участке я им говорю: тут живут такие люди! У меня был ваш адрес, потому что леди написала мне на бумажке.