Под звон мечей - [5]

МИСТАГОГ. Смотри же! Ясно видно? Вот, Анёрен сидит над телом принцессы. Видишь? Она не жива и не мертва. А надо-то всего: выпить кровь до капли и дочь воскреснет, дочь! Христиан, у твоей религии есть способ оживлять людей? Скорее, напротив. Ну? Гляди! Видишь? Там, в чаще, женщину видишь? То Брита, мать Фантоша. Она скоро набредёт на Туга и Анёрена.

ХРИСТИАН. Но там — Углан! Оррер! Кто угодно, но не женщина! И не покойная мать Фантоша, она погибла!

МИСТАГОГ. Кто знает, что вытворит эта женщина.

ХРИСТИАН. Какая женщина?

МИСТАГОГ. Брита. Мать Фантоша. Живая. Шут и палач. Наверное, убьёт со психу.

ХРИСТИАН. Саму её убить, змею! Что за палка? Копьё? Посох? Всё одно — оружие! Вот тебе, зверюга!

МИСТАГОГ. Промахнулся. Копьё воткнулось в землю и Брита просто выдернула его из земли. Наверное, воспользуется как посохом в дороге.

ХРИСТИАН. Господи, где мы, друид, в лесу или в подземелье? Где явь, где химера?

МИСТАГОГ. Ты промахнулся, и Брита идёт к Туга и Анёрену. Убьёт, наверное.

ХРИСТИАН. Я пью, Мистагог! За здоровье и жизнь моей дочери! Но потом ты должен будешь всё объяснить мне, друид, ладно? Воскресни, дочь!

МИСТАГОГ. Дурно? Смешение религий — коктейль для дубленого желудка.

ХРИСТИАН. Дочь моя!?

МИСТАГОГ. Не торопи события, они же не торопятся, потому и происходят, несмотря ни на что, а торопыг человеков проносит мимо сути. Теперь молчи, мой друг и государь, и только наблюдай. Ты сам накаркал, ворон, меня себе советником, а я — человек дела. Глянь, видишь, там — охотники. Это — люди Лайдака. Они расставили сети на дичь, и сейчас она им попадётся. Удивлён, Христиан, что реальный посох влетел в видение и натурально воткнулся в землю? Если бы ты только мог понять, насколько видимое — неправда, и насколько правда видима. Философия — болтовня, однако, и Сын Божий есть Слово, не так ли? Но если бы ты знал, что есть тот посох! Анёрен!

Является Анёрен.

АНЁРЕН. Ага, друид, не выдержал, заговорил! Что, Мистагог, она мертва?

МИСТАГОГ. Оставь принцессу, брат, там, в чаще, события гораздо важнее. Потом, вернувшись, наговоришься с принцессою за жизнь. Она восстанет ото сна.

АНЁРЕН. Что за тень, справа от тебя? Ты где? Похоже, в тюрьме?

МИСТАГОГ. Оставим. В твоих владениях Лайдак и Брита! И Фантош.

АНЁРЕН. Что?!! Всё семя в сборе! В моём лесу! Все скопом! Иудино семя!

МИСТАГОГ. Недурно сведущ в христианстве, кельт.

АНЁРЕН. Ты, друид, барда, за дурака не держи. Мне ведом ход событий, он объективен, и я — не юнец, чтоб ему препятствовать. Религий много, вера — одна. Но где они — предатели, убийцы, дармоеды? Я слышу их! У, твари! (Исчезает.)

ХРИСТИАН. Побежал! Бешеный. И это — поэт? Певец любви!

МИСТАГОГ. Спеши, Анёрен! Как он кроил вражеские черепа, так и его голову надвое разрубит меч, барду нельзя убивать — по закону кельтов, по Божьему заказу.

ХРИСТИАН. А как же дочь моя?

МИСТАГОГ. Забудь покуда. Гляди! Запоминай, что видишь, после пригодится, политик незадачливый, гляди! Вот, сети натянуты, и руки ловцов дрожат от страсти: поймать, убить, разделать, съесть. А тот, седой, как лунь, и есть Лайдак, отец Фантоша, муж Бриты. Спеши, Анёрен, ты тоже должен видеть. Когда бы Лайдак был так же знаком с древней кельтской магией, как я, он ни за что не ставил бы здесь сети, он ловит судьбу свою, несчастный, лихую планиду…

Является Анёрен.

АНЁРЕН. Вот они! Как ещё далеко… эх, старость!

МИСТАГОГ. Бешеным мудрость отказывает. Потом, когда отдышится, вспомнит, что важнее всего наблюдать и знать, но не чувствовать. Анёрен, остановись!

АНЁРЕН. Ещё чего! Они — враги!

МИСТАГОГ. Стоять! Я сказал. Коль дорога тебе принцесса Туга, замри! Вот так. А он, пожалуй, что влюблён, а, Христиан? Глядите оба, как через несколько мгновений Лайдак поймает Бриту и Фантоша — любовь и смерть — одним лишь взмахом сетей. Вот так! Теперь мешок — на голову и дай, Бог, ноги! Природный подлец, он даже не желает посмотреть, что там, в мешке… схватить бы и — в кусты, домой, там разберёмся, скорей-скорей… Уехали. Что так смотришь, Христиан? Думаешь, спектакль устроил я? Когда бы так, я был бы Богом, а я всего — знаток законов, но объективных.

АНЁРЕН. Мистагог, опять меня используешь, зачем?

МИСТАГОГ. Бард всё предчувствует, друид всё знает, но мы равны. Я — уже душа, товарищ, а ты ещё жив, певец.

АНЁРЕН. Меня хоть не грузи. Да то ж король! Мистагог, ты помогаешь Христиану?

МИСТАГОГ. А вот и Туга ожила.

ХРИСТИАН. Доченька!

МИСТАГОГ. Она тебя, король, не видит и не слышит.

АНЁРЕН. Я свободен, Мистагог! Ты понял? Я свободен!

МИСТАГОГ. Ты свободен, Бешеный, конечно, но только не от своего нрава. Я помогаю Христиану, и ты, Анёрен, при всей своей свободе, обязан будущее уберечь. Да будет жизнь людей и да пребудет с ними мир!

ЭПИЗОД 3. Зала в замке. Здесь Лайдак.

ЛАЙДАК. Человек! Кёнева покуда не принимать, не понравиться ему ждать — пусть едет вон. И скажи караульным из башни, чтобы привели того, кого поймали сегодня на охоте. Забавный посох: то ли копьё, то ли клюка. Напоминает человека: вот руки, вот голова, вот ноги. Так прежде, в воспитательных целях, друиды заколдовывали невежей и подлецов, что суть едино. Я, к примеру, подлец для бретонов и невежа для короля. И те, и тот — зовут драться, не предлагая ничего, кроме смерти. И никто не призовёт для тихой, философской беседы. Хотя бы для совета, как не попадаться в ловчие сети одиночества. Ага! Охотничий трофей!