Под звон мечей - [6]

Входит Брита.

В колпаке: то ли шут, то ли палач. Снимаем. Ты — Брита!?

БРИТА. Лайдак!

ЛАЙДАК. Не смей поганить мне имя моё твоим грязным дыханием, женщина. Жива! Не говори, пока не позволю, могу и заколоть. А дай-ка я тебя проверю, наваждение, на плотность. Где палка? Нет, она может быть колдовством, она была с тобой. Что это — клюка или копьё? Неважно, попробуем мечом. Я против умерщвления людей, но ты сама — убийца, нелюдь, баба. Настоящая! Ты — плоть, не призрак. Что, научилась терпеть боль, вояка? Ни кусочка тела не дёрнулось. И что мне теперь делать, ведь я — барон, ратник среди ратников, я не имею морального бретонского права вложить меч обратно в ножны, не окропив лезвия в крови. Кто ты, Брита? Кем была всё это время? Зачем попала в сети? Намеренно? Что делала ты в том лесу? Но односложно, Брита, односложно!

БРИТА. Я ищу Фантоша, нашего сына. Я знала, что он, с принцессой Туга, отправился искать целебную траву для короля — тирлич, по наущению друида, Мистагога, который ворожбой из подземелья направил детей к Анёрену.

ЛАЙДАК. И тут попала в руки мужа. Анёрен жив!

БРИТА. Похоже. Развяжи, мне больно.

ЛАЙДАК. В сети я ловлю дичь. Иногда попадаются люди. Что ж, их промашка. Человек! Пригласить Кёнева. Тебя отправить в башню или постоишь?

БРИТА. В тюрьму — хозяйку дома! Как скажешь, муж. Ты не считаешь Фантоша сыном, я верно поняла?

ЛАЙДАК. Я сам себя не понимаю, а она талдычит: я верно поняла! Молчать! Мне надо приготовиться к беседе с высоким гостем. Стой здесь и замолчи. Кёнев! Ну, говори?

Входит Кёнев.

КЁНЕВ. Ты знаешь, зачем я здесь. Встречать пришедших обнаженным мечом — это отвычка от хороших манер или намёк на некий ритуал, не связанный с гостеприимством? А человек этот — узник? Я попал в оружейную залу или в узилище?

ЛАЙДАК. Куда шёл, туда и попал, тебя сюда никто не ждал, не звал.

КЁНЕВ. А что, товарищ будет присутствовать?

ЛАЙДАК. Товарищ? Какой? Где? А, этот. Это так — прохожий. Пусть стоит, здесь мебели нет, пусть изображает, скажем, вешалку. Товарищ, ты не против поизображаться вешалкой? Товарищ молчалив, покорен. Не обращай на него внимания, Кёнев, живым он отсюда не выйдет, ну разве что вынесут сломанной мебелью. Не люблю, когда в оружейных комнатах торчат поделки для удобств, рассредоточивается внимание. А меч? Меч вынут не по причине твоего приезда, Кёнев, меч случайно вынут, теперь не знаю, что делать мне, бретонскому барону, как ратнику, вложить меч обратно, в ножны, при этом никого не прирезав? Нельзя, не принято так-то. Не посоветуешь, сын мудрого Ливарха? Что там такое!? Песня! В моём поместье — бардовские дела? Не позволю! Молчать!

КЁНЕВ. Там — мой отряд. В бой идут и песни бардов, песни — с нами.

ЛАЙДАК. Когда бы песни побеждали. Нет, не так: когда бы песни без войны решали споры! А так — поются себе и поются, как не спеть, когда в полководцах — сын барда, как не утолить тщеславие отпрыска народного певца.

КЁНЕВ. В детстве ты часто был учён бардовской плетью и песни ненавидишь. Как на войне — без песен? А знал бы в песнях толк, то разобрал бы, что звучат песни не отца моего, Ливарха, но Анёрена. Великого героя, которого ты предал при Кальтраёзе. О, нет, Лайдак, конечно, ты не предавал, ты просто струсил и не пришел на битву.

ЛАЙДАК. Я не на битву не пришёл — на бойню! Не возвышай звериный рык до речи человека. Пришёл в мой дом меня оскорблять или вербовать?

КЁНЕВ. Нам дорог каждый ратник, тем более — барон! Идёт гражданская война. Мы, исконные хозяева бретонской земли, собрались на решительный бой с войсками узурпатора. Что? Ты идёшь? Последний шанс остаться человеком, Лайдак, вот он

ЛАЙДАК. Кёнев! Вы мне не доверяете, как же нам биться бок о бок, недоверчивые вы мои староверы. И чем вас не устраивает христианство? Если вдуматься, в нём всё то же, что и в кельтской религии, но только — по лбу, а не в лоб. И боль одна и та же, и те же байки, та же быль, что Бог Один, Един и Сущ. О чём говаривали нам наши предки, но мы подзабыли и просто приспособили вероученье под себя, как ходят под себя паралитики и просто идиоты, младенцы, инвалиды, пьяницы.

Является Мистагог.

МИСТАГОГ. Брита, скажи им, что Анёрен жив.

БРИТА. Кто смеет мне приказывать?!

КЁНЕВ. А вешалка визжит, как баба.

МИСТАГОГ. Скажи им, что Анёрен жив и следуй моим советам. Я — Мистагог. Брита, ты выиграешь жизнь, корону, сына, но слушай меня. Скажи: Анёрен жив!

БРИТА. Анёрен жив!

КЁНЕВ. Что, что-что? Повтори!

ЛАЙДАК. Брита, молчать!

КЁНЕВ. Брита!? Это — ты? Товарищ по оружию! Как, ты не погибла при Кальтраёзе? Брита, твой муж все эти годы гноил тебя в тюрьме? Как жаль, что не смею прикоснуться к чужой жене — законы, традиции, Брита, а я — бретон, иначе непременно освободил бы тебя, но здесь не поле боя, здесь дом, где хозяин — он. Прости, сестра. Говоришь, жив Анёрен? Ведь если бы бард присоединился к нам, а он присоединится…

ЛАЙДАК. Тогда не нужен и Лайдак, и прочие лайдакообразные противники войны — предатели. Кёнев, доставай свой тесак для шинковки человечины и защищайся. С Анёреном вы победите непременно и несомненно. После победы начнётся мясорубка реванша: гонения бретонов при дворе, ревизия счетов, наград, поместий. А без Бешеного у вас не так и много шансов. Во всяком случае — паритет. Не проще ли прирезать главного смутьяна, чем наблюдать уничтоженье тысяч невинных людей. Я просто стращал тебя, Брита, говоря, что не выйдешь отсюда живой, но теперь заявляю ответственно: так и будет! Вас — двое, знающих об Анёрене, незачем другим давать такой козырь перед битвой. А я не проболтаюсь. Готов, Кёнев?