Под тремя коронами - [95]

Благодаря ходатайству великой княгини Иона был выбран в митрополиты. Но долгое время он оставался нареченным. Только в 1504 г. последовало его утверждение в этом сане со стороны константинопольского патриарха. Митрополит оправдывал доверие великой княгини. Вскоре католики стали считать, что он погубил дело унии и поворотил церковь к схизме, т. е. к православию, которая при нем подняла голову. Сапега говорил Елене, что сам слышал, как на улицах, в корчмах и на рынках наиболее фанатичные католики не боясь, говорили:

— Беспечен… беспечен наш великий князь…

— Почему же?

— Он не должен был допускать к управлению православной церковью подобного владыку, москвича, кроткого, как овечка, но коварного.

Все усилия Елены по укреплению православной церкви в Литве в ряде случаев находили понимание и поддержку Александра. Елена настояла, чтобы муж обратился к новому Папе Римскому Юлию II с просьбой снять запреты, связанные с их браком, наложенные его предшественником папой Александром VI. В обращении к папе король польский и великий князь литовский ссылаясь на исходившую от Москвы опасность, обосновал невозможность продолжить попытки вынудить Елену сменить вероисповедание.

Папа отнесся снисходительно к просьбе короля. И наступил день, когда радостный Александр почти вбежал в покои жены:

— Наконец-то, — чуть не прокричал он, высоко поднимая в руке пергаментный свиток. — Папа разрешает мне жить с тобой как с супругою и не принуждать тебя переходить в мою веру…

Он протянул буллу Елене и, немного успокоившись, добавил:

— Правда, если ты будешь соблюдать установления Флорентийской унии.

Елена долго упрашивала мужа проинформировать константинопольского патриарха Иоакима об основании Супрасльского монастыря. Она понимала, что этот факт будет иметь огромное значение, благотворно скажется на религиозных чувствах православного населения. Кроме того, этим обращением великий князь косвенно признал бы влияние патриарха на дела западнорусской церкви, его право награждать за деятельность на пользу православию. И Александр внял ее неоднократным просьбам. Король похвально о благотворительности своего маршалка, православного Ходкевича, подчеркнул его «правоверность». А сам монастырь назвал «славным».

Патриарх прислал свое благословение Ходкевичу и епископу смоленскому Иосифу Солтану за их пожертвования, давал ряд наставлений монастырской братии и повелел, чтобы имена благотворителей были вечно поминаемы в монастыре. И братия записала их в свой субботник.

Елена видела, что высшее духовенство далеко не всегда было на высоте своего призвания, что большинство владык не заботилось об интересах веры и церкви, а только о личных и имущественных благах. Это обостряло проблему привлечения светских людей к церковным делам, об участии в них самой паствы. Великая княгиня понимала и то, что участие населения в делах церкви было средством обоюдоострым: с одной стороны, оно сдерживало недостойных пастырей и поддерживало ревность к вере; а с другой — имело иногда вредные последствия.

Митрополит Иона допускал участие в церковных делах светских лиц. При нем патроном Супрасльского монастыря стал Ходкевич, Коложского — Богуш Боговитинович. Причем митрополит отказался от всех доходов с этого монастыря и даровал его ктитору право избирать игумена. Такую позицию митрополита полностью поддерживала и Елена. Она взяла в патронатство минский Вознесенский монастырь.

Великая княгиня способствовала повышению духовного авторитета владык не только тем, что влияла на избрание епископами достойных лиц, но и защитой, ограждением от всякого рода посягательств их власти и имущественных прав. В 1503 г. она добилась возвращения полоцкому епископу Луке отнятых у него четыре года назад вотчин.

Благотворительность в пользу церквей и монастырей была не только важной душевной потребностью великой княгини, но она считала ее своей обязанностью. Пречистенскому собору она пожертвовала свое имение Жагоры. Многое сделала для обновления и убранства Покровской церкви, которая была сооружена на месте одной из башен стены, окружавшей кривой замок. При Елене эта церковь стала дворцовой. В честь нерукотворного образа Спасителя ею была построена Спасская церковь. Образ Спасителя, выставленный ею в этом храме, был некогда привезен в Москву Софьей Палеолог вместе с чудотворной иконой Божьей Матери. Эти иконы, вывезенные из Византии, сопровождали Елену по пути в Литву. Стараниями великой княгини был устроен Свято-Духовский монастырь на месте деревянной церкви, построенной первой супругой Ольгерда Марией Ярославовной. Ею же была восстановлена деревянная Свято-Духовская церковь. Не оставила без внимания княгиня и Свято-Троицкую обитель, где находился образ Корсунской Божьей Матери. Когда при строительстве стены были воздвигнуты Медникские ворота, эта икона по желанию Елены была размещена над ними, что было в обычае Руси. Охрана города, таким образом, поручалась Божьей Матери.

XX

Елене нравился Минск. Как правило, она останавливалась в большом здании, находившемся в самом замке при впадении Немиги в Свислочь. Дом назывался митрополичьим подворьем, так как Новогрудский собор 1415 г. назначил Минск наряду с другими городами местопребыванием митрополита. Проведя какое-то время в этом намоленном уголке западнорусской земли, она всегда чувствовала себя буквально исцеленной, помолодевшей. Словно в нее вливалась какая-то таинственная сила. Здесь приходило умиротворение и успокоение. Уходила усталость от двора, где, как в этом все больше убеждалась княгиня, боятся нестрашного и смеются несмешному, где суета сует и всяческая суета. Окрестности Минска казались Елене таинственными и прекрасными, особенно в те ночи, когда светила яркая манящая луна, королева ночного неба, наполняя воздух волшебным прохладным светом. В тихие, слегка морозные вечера великая княгиня любила смотреть, как летучие облака то закрывали небесную красавицу, то оставляли без покрова, нагую и таинственную. Зимой же лунное небо, снежный саван земли и безмолвие, наполнялись тайной мудростью, которую не разгадать… Она в Минске часто бывала и, естественно, не могла не содействовать строительству храмов. Здесь ею был устроен Вознесенский монастырь, восстановлен кафедральный собор города. В 1500 г. весь православный мир узнал чудесную новость: во время одного из татарских набегов на южную Русь чудотворная икона, находившаяся в Киеве, оказалась в Днепре. Она по воле Божьей поднялась вверх по течению, а затем по реке Свислочи доплыла до Минска, где и остановилась. 13 августа 1500 г. в присутствии великой княгини она была внесена в церковь Рождества Богородицы. Это чудесное событие еще больше расположило Елену к Минску.