Под тремя коронами - [94]

Встав из-за стола, все помолились перед иконами, а затем благодарили хозяев: «Спасибо за хлеб-соль». Точно также поступила и великая княгиня.

Елена ревниво оберегала неприкосновенность своего имущества. И даже судилась с паном Ильиничем, захватившим ее землю и пущу в Контежинском дворе. И бояре, и мещане, и крестьяне обращались к ней с просьбами о льготах, освобождении от податей, о пожаловании за службу. Елена награждала щедрой рукою: почти все ее грамоты были о пожаловании. Она освободила могилевских бояр от всех повинностей, кроме панцырной службы. Другим она дарила в вечное владение земли, дворы; третьим — и земли, и людей…

Любимым наместником Елены был москвич по происхождению, служивший ей с молодых лет князь Матвей Головчинский. Он всегда делал все честно и прямо. Часто любил повторять, что коли ты хочешь, чтоб тебя уважали — уважай сам себя; только этим, только самоуважением ты заставишь и других уважать себя. И Елена была совершенно с ним согласна. Он был наместником в Княжичах, Тетерине, Бирштанах и Могилеве. Пользовался благосклонностью и великого князя Александра. Он был настолько богат, что ссудил королю 200 тысяч коп грошей. Кравчим королевы и великой княгини был Юрий Гольшанский. О нем со временем до Елены дошли слухи, что он, такой приличный и изящный в обществе, на людях, любит иногда по ночам пьянствовать, напиваться в стельку и потаенно, гадко развратничать. Что он является не только грешником, но чудовищем порока и разврата. Но Елена этому не захотела верить.

Сами поездки по своим владениям приносили ей радость и удовлетворение. В середине осени, когда леса вовсю разгораются ярким желто-оранжевым багрянцем, Елена ехала в свое имение Стеклишки. Хозяйственные заботы были не только необходимостью, но и приносили в душу успокоение, отвлекали от тяжелых мыслей и тяготившей ее придворной жизни, от которой она все больше и больше отдалялась.

Высоко в небе, поочередно и неторопливо взмахивая крыльями, плыл большой клин журавлей. Елена попросила возницу остановиться и вышла из возка. Подъехал управляющий:

— Журавли уносят лето…

Елену всегда волновал неповторимый, запоминающийся крик этих благородных, крупных птиц. Весной люди радуются, услышав их трубные звуки: весна приходит… Осенью щемяще-тревожное «курлы-курлы, курлы-курлы… куда ваш путь, зачем летите вы?» вселяло в людей тоску и тревогу.

Управляющий, наверное, посчитал своим долгом нарушить молчание:

— Да, другие птицы покидают свои края незаметно, а эти, прощаясь, подают свои тревожащие душу звуки… Наверное, прощаются с родиной и людьми до следующей весны, а может кричат только те, которые чувствуют, что покидают ее навсегда… Кто знает?

Вблизи Елене не приходилось видеть этих птиц. Весной они, разбившись на пары, гнездятся, чтобы вырастить потомство, и в два голоса славят радость жизни. Рядом с собой не терпят никого, даже своих сородичей. От хищников и всех желающих приблизиться их спасают высокий рост, осторожность и крылья. Только осенью, когда вырастает потомство, они собираются в большие стаи, чтобы неутомимо днем и ночью лететь в далекие, неизвестные людям, края.

Великая княгиня сама принимала участие в торговле, что увеличивало ее богатство. Она отдала на хранение монахам-миноритам 14 сундуков с золотом и серебром. В Пречистенском соборе хранились два ее сундука с драгоценностями, которые, правда, были похищены. Занятие торговлей было в обычае того времени: торговали и князь Острожский, и другие знатные паны.

Елена заботилась о строительстве в Вильно, для расширения и украшения которого было много сделано при Александре. К приезду молодой жены он построил новые каменные и деревянные здания в великокняжеском замке. В Верхнем замке стал устраиваться арсенал, где вскоре появилось богатое собрание оружия, мастерские для его производства. Но тогда Елене, выросшей в московском Кремле, не все понравилось в Вильно. Из Нижнего замка не было того прекрасного вида, какой открывался перед взором из окон кремлевского дворца. Наоборот, замковая гора была в развалинах, в самом замке ютились небольшие частные дома. Ей показалось здесь и тесно, и грязно.

Уже в самом начале жизни в Вильно великая княгиня купила у ксендза Филипповича участок земли и построила посольский двор для московских гостей. Вскоре на берегу Вилейки, в Маркуце, ее стараниями был построен дворец, где она проводила летние месяцы.

К началу 1501 г. общественное положение великой княгини изменилось к лучшему. Усилилось и ее значение в делах церкви. К этому времени окончательно утвердился ее авторитет среди верующих, она стала примером, оплотом для православных людей. Все видели дела великой княгини на пользу православия: то она пожалует имение собору, то приобретет для храма крест, то подарит книги, то замолвит слово за обижаемых православных…

После смерти митрополита Иосифа, распространявшего среди верующих мысли об унии, опасность ее проведения в жизнь ослабла. Но это происходило не без участия и влияния Елены. Она понимала необходимость внутреннего переустройства и укрепления церкви, повышения авторитета высшей духовной власти. Первейшей задачей было избрать достойного митрополита. Наиболее подходящим для этого Елене показался архимандрит минского Вознесенского монастыря Иона. Его пастырская деятельность и духовное служение казались безупречными. Покровительствуя монастырю, она часто общалась с ним, считала его первым по своим достоинствам среди православных пастырей: образован, умен, предан православию… К тому же был он человеком благочестивым, простым, весьма набожным. Принадлежал к белому духовенству, был вдов, имел детей. Сын его Семен Кривой участвовал в войне и находился в плену в Москве.